Аннотация

Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Михаил

Якушин описывает в своей книге важнейшие события,

происходившие в футболе с конца 20 х годов по наши дни.

Рассказывает о наиболее выдающихся игроках, тренерах.

Высказывает свои взгляды на вопросы воспитания спортсменов,

на острые проблемы этого вида спорта.

Михаил Иосифович Якушин

Вечная тайна футбола

Его называли «хитрым Михеем»

Первый чемпионат СССР по хоккею с мячом был разыгран

зимой 1936 года.

Первый чемпионат СССР по футболу среди клубов состоялся

весной 1936 года.

Первый чемпионат СССР по хоккею с шайбой завершился зимой

1947 года.

Все эти чемпионаты выиграла одна команда – московское

«Динамо». И каждый раз в ее составе выступал Михаил Якушин.

Это единственное и неповторимое – потому что и невозможно

повторить – достижение игрока в нашем спорте.

Удивительна все таки связь времен. Михаил Якушин успел

поиграть в одной футбольной команде с легендарным Федором

Селиным, который выступал еще в первом матче сборной СССР

в ноябре 1924 года. А с именами тех, кого Якушин учил

искусству игры, работая тренером различных клубов и сборной

страны, связаны последние достижения советского футбола.

Назову хотя бы Константина Бескова и Эдуарда Малофеева.

До войны Якушина называли лучшим хоккеистом СССР. А когда

в 1936 году сборная Москвы по футболу провела в Париже матч

с известной командой «Рэсинг», ее тренер англичанин Кемптон

на вопрос, кто бы из советских футболистов мог сыграть в

лучшем клубе мира (как тогда считалось, лондонском

«Арсенале»), указал на Якушина.

проникновением в природу вещей. То, что было недоступно

другим, было доступно ему. В этом, наверное, и проявляется

талант. Как всякий человек, преданный своему делу, Якушин

требовал и от других полной самоотдачи. Того, кто отступал от

этого правила, он мог и задеть жестко острым словом, а в ответ

услышать иногда не менее острое выражение. Всякое ведь

бывает в коллективе! У других тренеров такая ситуация обычно

заканчивалась тем, что игроку или временно, или вовсе ходу не

дают. Якушин был выше всяких дрязг. Он считал, что если

футболист нужен команде, то он должен играть независимо от

того, какие у них сложились личные отношения. Это тоже черта

большого тренера…».

Якушин любит повторять, что рабочее время хорошего тренера

продолжается 24 часа в сутки. И все это время, даже во сне,

утверждает он, тренер должен думать о своей команде, о

футболе, но, конечно, не замыкаться на этом. Завзятый театрал,

Якушин охотно вспомнит о том, как потряс его своей игрой

Михаил Чехов в спектакле второго МХАТа «Потоп», процитирует

и повторит характерные жесты своего любимого актера Эраста

Гарина из запавшей в душу пьесы «Мандат», поставленной в

Театре имени Мейерхольда более полувека назад,

профессионально разберет достоинства и недостатки всех

виденных пм когда либо «городничих» в «Ревизоре», начиная от

Николая Яковлева в Малом театре и кончая Анатолием

Папановым в театре Сатиры, а в конце обязательно добавит, что

лучшего зрелища, чем пьесы Островского на сцене Малого

театра в 20 х и 30 х годах, он не знает.

Четырежды Якушин становился чемпионом СССР по футболу,

шесть раз московское «Динамо», руководимое им, завоевывало

это высокое звание, семь раз клубы, которые он тренировал,

награждались серебряными медалями первенства и трижды

бронзовыми…

Якушин был тренером сборной СССР. Участвовал вместе с ней в

олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы.

Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР,

кавалер ордена Трудового Красного Знамени Михаил Иосифович

Якушин – живая история советского футбола. Он и ее очевидец

и непосредственный творец. Ему есть что рассказать, есть что

вспомнить.

Олег Кучеренко

Часто говорят – не важно, как играли, важен конечный результат.

Когда слышу такое, меня коробит. По характеру я спортсмен и,

во что бы ни играл, всегда стремился только к победе. Но мне

никогда не было безразлично, каким путем она достигается.

Выиграет, бывало, моя команда – все хвалят, поздравляют, а я

говорю футболистам: «Спасибо за победу, но добились вы ее на

этот раз случайно, играли плохо». А они мне в ответ: «Да чего

вам еще надо, два очка в кармане! Кто лет через десять,

заглянув в таблицу и увидев результат, вспомнит, как мы играли?

Болельщики то довольны…». «Болельщики довольны, – отвечал

я, – да только не все. Футбол – это зрелище, о чем никогда

нельзя забывать». Впрочем, говоря так, я думал и о сугубо

практических вещах, хотел подхлестнуть футболистов –

случайно выигрывать ведь все время не будешь, надо думать о

будущем, перестраиваться… Только играя хорошо, можно

постоянно побеждать.

Иногда мне говорят: «Вы отстали от жизни. Сейчас главное в

футболе – результат». А я в этот момент думаю: может, вовсе не

кокетничал старший тренер сборной СССР Валерий

Лобановский, человек по современному рациональный, а

искренне удивлялся, когда выражал недоумение: почему нашу

команду, не пробившуюся на чемпионате мира 1986 года даже в

четвертьфинал, особо за это не ругали, считая, что она играла

хорошо и доставила удовольствие зрителям.

И еще мне бывает чуть жалко молодых болельщиков,

щеголяющих в шапочках с символикой своего любимого клуба,

которые, сидя на трибуне, независимо от того, что происходит на

поле, на каком месте находится в турнирной таблице их

команда, заученно скандируют: «Спар так» (варинты –

«Динамо», ЦСКА и т. д.) – чем пи он!». Или что то вроде этого.

Таких болельщиков игра, к сожалению, мало интересует. Они на

стадионе как то сами по себе, а футболисты на поле тоже сами

по себе.

Между тем вся прелесть футбола как зрелища прежде всего и

заключается в том единении, которое возникает между игроками

и зрителями в решающие моменты матча. Игра больших

мастеров способна заставить тех, кто сидит на трибуне,

сопереживать, сделать зрителей равноправными участниками

действа.

пнтересно. Стадион был ближе, и это обстоятельство в конце

концов победило. Впрочем, и второе увлечение не прошло для

меня бесследно – я стал впоследствии завзятым театралом.

Все, что творилось на спортивной площадке, мы затем

старательно копировали. Мячи делали сами, набивая старый

чулок ватой и тряпками. Тренировали удары по воротам, били

штрафные и пенальти и конечно же проводили матчи – двор на

двор, переулок на переулок. Команды именовались по

фамилиям домовладельцев или названиям переулков. К

примеру, наша – ЗКС (Зябловский клуб спорта), по аналогии с

известнейшим тогда Замоскворецким клубом спорта (также ЗКС),

другие – ЧКС, БКС и так далее.

Давно уже нет стадиона «Унион», нет и Самарского переулка.

Сейчас на этом месте сооружен спортивный комплекс –

красавец «Олимпийский». На футбольном поле моего детства

расположился лучший в стране плавательный бассейн.

Трудные времена

Хорошо помню один из сентябрьских дней 1916 года. Я,

шестилетний мальчишка, во все глаза наблюдаю сквозь

стеклянную стену за съемками очередного фильма в киноателье

Ханжонкова. Меня особенно привлекали прожектора,

освещающие съемочную площадку. Они беспрерывно трещали и

дымили – техника, как я теперь понимаю, была тогда далека от

совершенства. И в это время – крики одного из моих друзей:

«Мишка, тебя мать ищет! Отец твой с фронта вернулся!». Не

чувствуя под собой ног, я припустил домой.

Шел в ту пору третий год первой мировой войны. Отца только

летом призвали в армию. Прошел лишь месяц с небольшим – и

вот он уже, оказывается, возвратился.

Вбегаю в дом, мать говорит: «Поехали быстро к отцу!». Куда

ехать? Где отец? Ничего не понятно. А мама не объясняет.

Прибыли на Брянский (ныне Киевский) вокзал, только недавно

сооруженный. Вошли мы в здание, и я обмер – все его

помещения забиты койками, на которых лежат раненые. После

выгрузки из санитарных поездов их размещали здесь перед

отправкой в госпитали. Выяснилось, что отец тоже ранен, но его

уже увезли в Лефортово. Туда мы попали только на следующий

этом потому, что мать уже не так неотступно следила за мной и

редко загоняла домой. Мы с мальчишками залили во дворе

небольшой каток, на котором с утра до вечера клюшками

самоделками играли в хоккей, – правда, пока еще не на коньках,

а в обычной обуви. Да и мяча у нас настоящего не было – брали

теннисный мяч или просто деревянный шарик.

Через год я уже научился играть в настоящий хоккей, причем

играл я не только со сверстниками, но и со взрослыми членами

клуба «Унион» на их площадке.

Первые шаги

Спортивная жизнь Москвы постепенно начала организовываться.

При «Унионе» были образованы детские футбольные команды.

С формой тогда было туго – играли кто в чем. Мой отец умел

красить ткани, и мы попросили его выкрасить наши рубашки в

сиреневый цвет клуба «Унион». Сиреневой краски, однако, не

нашлось – была только голубая. Что делать? Провели собрание,

решили, что футболки у нас будут голубые, трусы – белые.

Наша команда приобрела относительно опрятный вид.

Помимо простейших тренировок проводили мы и встречи с

командами известных клубов. В день матча собирались в

Самарском переулке и пешком отправлялись на игру, скажем, в

Сокольники – на площадку ОЛЛС (общество любителей лыжного

спорта) или на стадион «Красная Пресня». И после таких

многокилометровых пеших переходов играли в футбол. С тех

пор, видимо, у меня и выработалась неприхотливость в быту.

Став старшим тренером московского «Динамо», занимая эту

должность в других клубах, в сборной СССР, я никогда, к

примеру, не претендовал в гостинице на так называемый

штабной номер люкс, полагающийся руководителю команды,

всегда уступал его ведущим футболистам, считая, что им

важнее, чем мне, хорошо отдохнуть перед ответственной

встречей.

Впервые в официальных соревнованиях я выступил зимой 1923

года за шестую хоккейную команду «Моссовета» (так стал

называться «Унион»).

В отличие от футбола, в хоккее в то время не было ни детских,

ни юношеских команд. А играть то хотелось! Мы, каюсь, пошли

госторговли, «Буревестник»), был Дмитрий Успенский. Он не

очень быстро бегал на коньках, но зато, хорошо владея

клюшкой, был большим мастером обманных движений и точных

своевременных передач. Его игра всегда доставляла истинное

удовольствие любителям хоккея. Мы с ним и учились вместе –

вначале в школе имени Луначарского на 3 й Мещанской (ныне

улица Щепкина), а затем в школе №. 58 на улице Мархлевского,

где заканчивали девятый класс (тогда среднее образование

было девятилетним). С детства воспитанный в духе

спортивности, я и в школе постоянно играл в баскетбол, ручной

мяч, итальянскую лапту (игра, похожая на волейбол), салочки,

занимался легкой атлетикой, гимнастикой… Теперь я понимаю,

что мне очень многое дала для освоения финтов в футболе

постоянная игра в салочки, поскольку для успеха в ней надо

быть ловким, быстрым, координированным, уметь мгновенно

менять направление движения, резко тормозить, делать рывки с

ускорением…

В то время каждый выпускник школы помимо среднего

образования получал и профессию. Наша школа на улице

Мархлевского была с химическим уклоном, вот почему, закончив

ее в 1927 году, я получил еще и специальность химика

лаборанта.

Страна, однако, в то время переживала нелегкие времена и на

работу было устроиться не так то просто. Меня поставили на

учет на бирже труда в Рахмановском переулке, после чего я стал

получать пособие по безработице – 15 рублей 50 копеек. Деньги,

скажу вам, по тем временам для молодого человека немалые.

Во всяком случае, 15 рублей я отдавал матери, а на оставшиеся

50 копеек мог покупать себе семечки, билет в кино. Регулярно

приходил на биржу труда отмечаться. При ней, кстати, были

образованы так называемые коллективы безработных, которые

своим членам подыскивали временную работу. Я, например, в

течение месяца занимался зимой расчисткой железнодорожных

путей от снега на Ржевской дороге, был подсобным у электрика

на «Трехгорной мануфактуре»…

В мае 1928 года, видя, что химиком лаборантом мне так и не

удается устроиться, я поступил в техникум землеустройства

имени М. И. Калинина, располагавшийся на улице Герцена, и

закончил его экстерном в феврале 1930 го. Запомнился мне

общества, потихоньку болея за них. Среди тогдашних

динамовцев было немало известных: вратарь Федор Чулков,

центральный полузащитник Иван Артемьев, молодой, но уже

входящий в славу нападающий Сергей Иванов, быстрый правый

крайний Александр Борисов…

С Александром Прокофьевичем Борисовым, по чьему эскизу

создана эмблема общества «Динамо», мы впоследствии

познакомились довольно близко. Он стал известным

архитектором, в пятидесятые годы переехал в Кишинев, где по

его проектам было построено немало зданий. Когда я вместе с

московским «Динамо» приезжал в Кишинев, Борисов неизменно

навещал меня, и наши с ним беседы, не только на футбольные

темы, затягивались надолго.

Среди других московских игроков на меня в то время

наибольшее впечатление производили Петр Исаков, братья

Владимир и Константин Блинковы, Александр Холин, Казимир

Малахов… Все они были футболисты техничные, умные,

отличавшиеся точностью в передачах и ударах. Мне

запомнилось, как на «Унионе» в 1923 году вратаря нашей первой

футбольной команды Бориса Баклашова тренировал по его

просьбе нападающий Петр Исаков, игравший тогда за «Красную

Пресню». Вот кто действительно мастерски, словно по заказу,

наносил удары по воротам – Баклашов трудился в поте лица.

Наблюдая за– игрой тогдашних своих кумиров, я, естественно,

старался перенимать у них все лучшее.

Скромное поведение, простота в игре, умение дать точный и

своевременный пас, неплохая техника, некоторое, я бы даже

сказал, остроумие в игре дали мне возможность за три года

пройти путь от четвертой до первой команды

«Совторгслужащих».

Закончив в феврале 1930 года землеустроительный техникум, я

получил направление на работу в Уральскую область. Прибыл в

Свердловск, а там получил назначение в Челябинский округ

(понятно, что здесь я пользуюсь терминами административного

деления того времени). Мне с выпускником ленинградского

техникума Николаем Громовым предложили на выбор любой

район. По названию нас привлек Ялано Катайский. Отправили

нас в его центр – село Сафакулево. Там мы вошли в состав

землеустроительной партии.

бытьем крестьян, сам трудясь от зари до зари, досконально

узнал, сколько пота стоит кусок хлеба.

Проработал я землеустроителем 15 месяцев. Пришло время

возвращаться домой. Приехал в Москву в июне 1931 года и

вскоре на улице встретил своего старого товарища по команде

«Совторгслужащих» Петра Яковлева. Он сразу быка за рога:

«Михеич, завтра наши с „Красной розой“ играют. Приходи, и ты

сыграешь». Я несколько растерялся – ведь больше года до

футбольного мяча не дотрагивался. Ну а с другой стороны –

почему бы и не попробовать? Дома отыскал форму (мать ее

бережно хранила) и отправился на стадион. Поставили меня по

старой памяти за первую команду; мы выиграли 3:1, причем я

забил два мяча. Сыграл в общем то неплохо. Как это можно

объяснить? Уже потом, учась в высшей школе тренеров, узнал

теоретическое обоснование такому явлению. Оказывается,

приобретенные человеком определенные двигательные навыки,

в частности умение управлять мячом, сохраняются у него долгое

время.

Окунулся я, словом, с большой радостью вновь в спортивную

жизнь. В клубе мне предложили штатную должность секретаря

футбольно хоккейной секции. В мои обязанности входило

составлять и держать в порядке всю документацию,

представлять «Совторгслужащих» на заседаниях бюро

Московской городской секции футбола и хоккея. Моим соседом

на этих заседаниях часто бывал представитель клуба

«Трехгорка» мой одногодок Коля Крючков, впоследствии

популярнейший киноактер, народный артист СССР, Герой

Социалистического Труда Николай Афанасьевич Крючков. Сам

он в футбол не играл, но был его страстным поклонником, а вот

брат Николая, Петр, выступал за «Трехгорку» в линии защиты.

Знал я тогда, что Крючков учится и играет в театре рабочей

молодежи при фабрике Трехгорной мануфактуры, но, конечно, и

не предполагал, какой знаменитостью он станет.

Незабываемы времена юности. У меня и сейчас перед глазами

стадион «Совторгслужащих». Спортивная жизнь на нем

замирала только с наступлением темноты. Каких только секций

здесь не было! Легкой атлетики, гимнастики, бокса, штанги,

тенниса… На стадионе каждый мог найти себе занятие по душе.

Как явствует из названия клуба, принадлежал он профсоюзу

народов СССР. Первоначально на нем было три трибуны –

северная, южная и западная, причем нижнюю часть овала

занимал велотрек. В дни выдающихся международных матчей на

стадион «Динамо» со всех московских парков свозились

скамейки, которые нумеровались и устанавливались на

полотнище велотрека. Так появлялись дополнительные места

для любителей футбола, и газеты на следующий день сообщали,

что матч на стадионе «Динамо» посетило 60 000 зрителей!

Небывалая по тем временам цифра.

Несколько позже (к 1936 году) динамовский стадион

реконструировали – была сооружена восточная трибуна, вместо

трека возвели первый нынешний зрительский ярус, а

футбольное поле опустили на три метра вниз, срыв с этой целью

огромный пласт земли. Так стадион «Динамо» принял нынешний

свой вид. Но я чуть забежал вперед.

Став ведущим игроком первых команд «Совторгслужащих» по

хоккею и футболу, я начал задумываться о своем спортивном

будущем. Хотя у нас были и крепкие команды, но до лучших

коллективов столицы им все таки было далеко. Я все чаще

возвращался в мечтах к «Динамо», где мне так пришлась по

душе обстановка в тот год, когда я играл там по воле случая. Я

понимал, что, тренируясь с классными футболистами и

хоккеистами, мог бы быстрее повысить свое мастерство. Кроме

того, в «Динамо» был целый комплекс современных, удобных

спортивных сооружений. Не скрою, меня тогда прельщала даже

такая на сегодняшний взгляд мелочь, как возможность после

каждой игры и тренировки принимать горячий душ. На всех

других стадионах Москвы в то время не было ничего подобного.

Но вот вопрос: возьмут ли меня к себе динамовцы? Долго робел,

не решаясь к ним обратиться, но как то, встретив на улице

работника отдела футбола и хоккея московского «Динамо»

Ивана Ивановича Хайдина, набрался смелости и выложил ему

свою просьбу. Он, как мне показалось, даже обрадовался.

«Конечно, Михеич, – сказал Хайдин, – приходи к нам». Тут как

раз подоспело время идти мне на службу в армию, и определили

меня во внутренние войска.

Однако не так легко мне было бросать и родной коллектив.

Пришел я к руководителю клуба Виктору Николаевичу

Прокофьеву для объяснений. Известие он принял с грустью, но

тех давних дней: «Лучшие футболисты Советского Союза вновь

встретятся с футболистами дружественной нам Турции. Эти

встречи всегда проходили в атмосфере большой спортивной

напряженности. Поэтому выступлениям наших футболистов

всегда предшествует серьезная подготовка, поэтому долго и

упорно составляются команды, взвешиваются силы игроков.

Ворота СССР будет защищать Георгий Шорец – игрок сборной

Ленинграда. В команде СССР он играет впервые. Против Турции

играл в Ленинграде в 1933 и 1934 годах.

Правым защитником играет Александр Старостин – игрок

интернационального класса. Он защищает честь СССР против

Турции с 1931 года. Интернациональные встречи с его участием

насчитываются десятками. Старостин Александр с 1934 года

капитан команд Москвы и СССР.

Харьковчанин Константин Фомин играет в футболе 20 лет. Это

игрок огромного опыта и большой «спортивной злости».

Турецкие футболисты его хорошо помнят по встречам 1925 и

1931 годов и последующих лет. Константин Фомин – старейший

игрок сборной СССР. Он играет в паре с Александром

Старостиным левого защитника.

Новый полузащитник москвич Станислав Леута – блестящий

техник, умеющий хорошо выбирать место.

Андрей Старостин – лучший центр полузащиты, играет 13 лет.

Большая выдержка, напористость и пушечный удар – основные

его качества.

Ленинградец Валентин Федоров в сборной СССР играет второй

раз. В 1934 году он выдвинулся на матче трех городов и с тех

пор является сильнейшим левым полузащитником СССР.

Правый крайний нападения команды киевлянин Виктор

Шиловский за СССР играет впервые.

Правый полусредний Михаил Якушин – блестящий техник, игрок,

хорошо разбирающийся в тактике игры.

Быстрый и подвижный Василий Смирнов, заменивший в центре

нападения Бутусова, энергично ведет атаку. Его виртуозное

владение мячом знакомо турецким футболистам по играм в

Москве в 1933 и 1934 годах. Сильный и точный удар Смирнова

почти всегда достигает цели.

Петр Дементьев – самый популярный игрок команды. На этот раз

он играет левого полусреднего, уступив «свое» место Якушину.

(Харьков), Петр Григорьев (Ленинград), Михаил Бутусов

(Ленинград), Петр Исаков (Москва), Александр Шпаковский

(Харьков), Алексей Шапошников (Москва). На той игре мне

побывать не пришлось – 14 летнему мальчишке тогда не так то

просто это было сделать. Футболистов, выступавших за

сборную, я, конечно, хорошо знал. А с некоторыми из них мне

впоследствии даже удалось сыграть вместе.

Матчи дружбы

«Шумную Одессу» мы покинули на пароходе «Чичерин». Погода

была прекрасной, и путь занял всего 36 часов. Встречали нас в

Турции как самых дорогих гостей. При входе в Босфор с берега к

нашему кораблю устремились десятки лодок и катеров, а на

берегу делегацию ожидала многочисленная толпа, всячески

выказывавшая нам свое дружеское расположение.

Спортивная часть программы была организована довольно

оригинально. Вначале мы провели две встречи с хозяевами в

Стамбуле, причем соревновались и футболисты, и борцы, и

теннисисты, и фехтовальщики. Затем обе делегации – советская

и турецкая – сели в один поезд и отправились в Анкару, где

также состоялись две встречи. Из Анкары мы прибыли в Измир.

Во время поездки по стране на каждой железнодорожной

станции нас ожидал очень теплый прием.

Сборная СССР сыграла в Турции шесть матчей. В каждом из

трех городов – одна победа и одна ничья: в Стамбуле – 2:1 и 2:2,

в Анкаре – 3:3 и 3:2, в Измире – 2:1 и 3:3. Во всех играх против

нас выступала одна и та же команда. Меняла она только

названия, играя под флагом то сборной Стамбула, то сборной

народных домов Турции, то сборной Измира.

У соперников особенно выделялся чернокожий центрфорвард

Вахаб. Мне неизвестна история его появления в Турции, знаю

лишь, что он впоследствии играл за известный французский

профессиональный клуб «Рэсинг». Этот техничный и изящный в

игре нападающий был по тогдашним меркам форвардом

европейского ранга.

А вообще турецкие футболисты в то время уступали, конечно,

лучшим европейским игрокам в классе, но зато отличались

незаурядной физической подготовкой, страстью, присутствием

ними. И вот в один из дней, придя на этот стадион, я столкнулся

с глазу на глаз с тренером сборной Москвы Михаилом

Степановичем Козловым, хорошо мне знакомым по хоккею. В

свое время он был капитаном хоккейной сборной СССР, а я

(конечно, значительно позже – Козлов старше меня на 15 лет) не

раз играл против него в чемпионате Москвы. Так вот, Михаил

Степанович, увидев меня и зная, что я играю и в футбол,

говорит мне:

– Михеич, можешь найти быстро форму? А то у нас Андрей

Старостин не пришел – не хватает игрока в команде…

– Найду, – выпалил я в ответ, бегом бросился в казарму и назад

к Козлову.

Тот спрашивает:

– Готов? Отвечаю:

– Всегда готов!…

Сборная Москвы проводила контрольную игру. Меня поставили

на место Андрея Старостина центральным полузащитником.

Вообще то я играл в нападении, обычно правым полусредним,

но в «Совторгслужащих» иногда выступал и в центре

полузащиты. Козлов дал мне шанс, который, быть может,

выпадает раз в жизни, и я решил использовать его сполна.

«Прежде всего, – твердил я себе, – надо играть просто и делать

на поле то, что умеешь, причем делать все точно».

Получая мяч, я старался своевременно отдать его партнеру.

Поначалу делал только короткие передачи, чтобы не ошибиться,

а потом, когда окончательно успокоился и почувствовал себя

уверенней, начал отдавать пасы и на более длинные

расстояния. Чувствовал, что некоторые мои ходы вызывают

одобрение у партнеров. Когда матч окончился, группа наиболее

авторитетных игроков сборной Москвы, в том числе и наши,

динамовские, подошла к Козлову. «Михаил Степанович, –

говорят они, – Якушина надо в сборной оставлять, хорошо

играет». Козлов согласился с ними.

Словом, редчайший произошел со мной случай – «не проведя ни

одного матча в первой команде своего клуба „Динамо“, я попал

сразу в сборную Москвы.

Опыт первого выступления за сборную я усвоил накрепко. Потом

уже, став тренером, всегда давал совет молодому игроку,

которого посылал на поле: играй просто, смело и уверенно, как в

Козлов первым придал тренировкам организованный и

систематический характер. Сам он – выходец из Твери (ныне

Калинин), которая на заре развития спорта в России считалась

наряду с Москвой и Ленинградом хоккейным центром. Я уже

упоминал о том, что Козлов был в свое время капитаном

сборной СССР по хоккею. Неплохо играл он и в футбол. Среди

спортсменов Михаил Степанович пользовался большим

авторитетом еще и потому, что начиная с 1924 года заведовал

кафедрой спортивных игр в Московском институте физкультуры

(вплоть до 1959 года), став впоследствии кандидатом

педагогических наук.

Не побоюсь сказать, что Козлов был первым представителем

нашей спортивной интеллигенции, счастливо сочетавшим в себе

два важных качества – он был хорошим практиком и обладал

обширными теоретическими знаниями. И сейчас это редкость, а

тогда и вовсе…

В 1934 году, когда я близко узнал Михаила Степановича, ему

исполнилось уже 39 лет. Это был человек высокой культуры,

обаятельный и жизнерадостный. Он никогда и ни на кого не

повышал голоса. Чувство юмора ему не изменяло даже в самых

трудных ситуациях. Слушались футболисты Козлова, однако,

беспрекословно. Наверное, потому, что авторитет его был для

нас непререкаем.

Козлов был прежде всего хорошим организатором. Он умел не

только отобрать лучших игроков, но и выбрать из них тех, кто

наиболее удачно сможет выступить в основном составе сборных

Москвы или страны, первым официальным тренером которых и

был Михаил Степанович.

При нем установки на игру и разборы матчей стали

обязательными. Ввел он в обиход сборных команд и

целенаправленную подготовку к важным матчам и турнирам. В

нее входили занятия по технике и тактике, тренировка

физических качеств. Разработал Козлов, в частности, и

различные игровые упражнения. В ходе их футболисты

совершенствовали свое умение владеть мячом, учились лучше

взаимодействовать друг с другом. Помню, отучал он любителей

ударить «посильней и повыше», настаивая, чтобы передачи

производились главным образом низом. И в этом был резон,

поскольку такие пасы более точны и быстрее доходят до

«лучший правый край сборной СССР по футболу и хоккею,

участник ряда международных встреч, капитан сборной страны

1933 года».

Незадолго до этого события я зашел как то на стадион Юных

пионеров и увидел необычную картину. На поле в одиночестве

тренировался Николай Старостин. Он без устали водил мяч,

совершал с ним рывки, заканчивая их ударами по воротам. По

существу, это была та самая индивидуальная тренировка, в

необходимости которой мы столь безуспешно пытаемся убедить

нынешних наших мастеров. В ту пору Николай Петрович, кстати

оставаясь игроком «Промкооперации» (так прежде назывался

«Спартак»), был уже и одним из руководителей этого

спортивного общества.

Увлеченный редким зрелищем, я просидел всю его тренировку

на трибуне, думая про себя, что заниматься так может только

человек, одержимый футболом. И проникся к нему с того

времени глубоким уважением.

Николай Старостин был типичным фланговым нападающим,

славился неудержимым напором и сильными ударами. Особой

хитрости в его игре не было, он шел с мячом, как правило, по

прямой, что называется, напролом, и соперник, пугаясь

неустрашимого форварда, нередко просто отступал перед ним.

Уже в то время у Николая Петровича Старостина проявился

яркий организационный талант. В тридцатые годы все заботы о

«Спартаке» и сборной Москвы лежали на нем. Как выдающийся

спортсмен и спортивный деятель, он еще в 1937 году был

награжден орденом Ленина.

Сравнительно недавно появившаяся должность начальника

футбольной команды, которую Николай Петрович фактически

исполнял десятки лет, возникла, мне кажется, во многом

благодаря его деятельности, наглядно убедившей всех в ее

пользе и необходимости. Человек он, конечно, редких

достоинств. Про таких обычно говорят – светлая голова.

Повязка капитана «Спартака», сборных Москвы и СССР от

Николая Старостина перешла к Александру Старостину,

пользовавшемуся неизменным уважением у товарищей.

К кому из футболистов в первую очередь обращаются

журналисты? Конечно, к капитану… Так вот, когда в 1935 году мы

приехали в Турцию, Александр Старостин не знал отбоя от

возглавлял Федерацию футбола РСФСР.

Повязка капитана «Спартака» от Александра Старостина

перешла к Андрею Старостину. Он, несомненно, как и его

братья, был бы и капитаном сборных Москвы и СССР, если бы

эти команды к тому времени не прекратили своего

существования, ибо он был прирожденным вожаком. Я это сразу

почувствовал, когда стал играть в сборной столицы. По

характеру человек весьма доброжелательный и чуткий, Андрей

Старостин на поле был очень требовательным и резким по

отношению к тем, кто ленился или манкировал своими

обязанностями. Одного подбодрит, на другого прикрикнет,

третьего успокоит – смотришь, порядок в игре команды уже и

наведен.

Его лидерство признавалось всеми. И в хоккее, и в футболе он

был видной фигурой. Высокого роста, хорошо сложенный,

Андрей Старостин занимал по системе «пять в линию»

ключевую позицию в команде – центра полузащиты, который и

при обороне своих ворот и при организации атак был главным

действующим лицом. Отменная игра головой, тонкое тактическое

чутье, позволявшее ему оказываться вовремя в самой горячей

точке наступления соперников, отличные физические данные

создали ему славу «непроходимого защитника». G не меньшим

искусством дирижировал он и нападением, особенно умело

делая длинные передачи крайним нападающим. Обладая

хорошим ударом, Андрей Старостин и сам опасно обстреливал

ворота соперников.

Мне рассказывали, что он, купив в Тбилиси у букинистов

несколько томов энциклопедического словаря Брокгауза и

Эфрона, всю дорогу (а поезд в то время шел в Москву около

четырех суток) не слезал с полки и читал их запоем, словно

самый увлекательный роман. Его эрудиция всегда внушала

уважение, и интересней собеседника трудно было себе

представить. Андрей Старостин уже тогда был своим человеком

в артистическом и писательском мире, но это ничуть не

отдаляло его от нас. Дружба Андрея Петровича Старостина и

народного артиста СССР Михаила Михайловича Яншина,

длившаяся несколько десятков лет, можно сказать, зародилась

на моих глазах. Познакомились они еще молодыми, но тем не

менее всегда обращались друг к другу только на «вы», и эта

Москвы пригласил в гости Швейцарский рабочий спортивный

союз, возглавляемый социал демократами. Его команду мы

обыграли в Париже со счетом 11:0. Теперь нам предложено

было встретиться в Швейцарии с командой, усиленной

профессиональными игроками ведущих клубов этой страны.

Власти Швейцарии, однако, не дали нам въездных виз. Тогда

было решено провести матч во французском городке Сан Луи,

который отделен от швейцарского города Базеля лишь

шлагбаумом. Стадион, где мы играли, находился метрах в ста

пятидесяти от границы Швейцарии, а на встрече присутствовало

около 5000 зрителей, в основном швейцарцев, которые имели

право прохода во Францию по предъявлении паспорта. Мы

победили – 5:2. И футболисты и зрители остались довольны и

игрой и добрыми взаимоотношениями, которые царили на поле и

на трибунах.

После матча в местном ресторане состоялась встреча с

любителями футбола. Мы расположились на стульях прямо в

зале ресторана, а желающие принять участие в беседе

занимали столики и совмещали приятное с полезным – ужинали

и слушали ответы на свои вопросы.

Честно скажу, многие вопросы нас просто ошарашили наивным

невежеством. Буржуазные газеты распространяли о Советском

Союзе всяческие небылицы, и находились люди, которые им

верили. На вопросы отвечал руководитель делегации Николай

Петрович Старостин, причем говорил он конкретно, с присущей

ему убедительностью и добрым юмором. Публика в конце

концов почувствовала нелепость ситуации и проводила нас

аплодисментами – так, как провожала и с футбольного поля.

Это была моя первая в жизни поездка за границу, и впечатлений

конечно же накопилось масса: Музей восковых фигур, кладбище

Пер ля Шез, Монмартр, собор Парижской богоматери, Эйфелева

башня, завод «Рено», разумеется, уникальный Лувр. Довелось

нам увидеть и матч профессиональных команд, о которых мы

знали тогда только понаслышке. Игра клубов «Рэсинг» (Париж) и

«Руан» запомнилась и понравилась прежде всего высоким

техническим мастерством футболистов и их умелым

взаимодействием. Мы и не подозревали тогда, что спустя год с

небольшим сборной Москвы представится возможность

помериться силами с самим «Рэсингом»…

Клубам за непослушание угрожали дисквалификацией. И тогда,

презрев угрозы Чехословацкого футбольного союза, нам

предложила провести встречу профессиональная команда СК

«Жиденице» из Брно.

Тут обязательно надо сказать, что в то время в Чехословакии

был настоящий футбольный бум. Летом 1934 года сборная этой

страны завоевала серебряные медали чемпионата мира в

Италии. В финальном матче она уступила хозяевам поля лишь в

дополнительное время со счетом 1:2, причем, по общему

мнению, судья встречи явно благоволил к итальянцам и сделал

все возможное, чтобы они выиграли. Чехословацкую сборную

многие называли моральным победителем мирового первенства.

Героев того турнира – вратаря Планичку, нападающих Пуча,

Соботку, Женишека, Юнека, Неедлы, Сильны – нам удалось

посмотреть в ряде матчей чемпионата Чехословакии. Их игра

впечатляла.

Ну а что представлял собой клуб «Жиденице»? Осенью 1934

года в Чехословакии только и говорили о его сенсационных

успехах. Он лидировал в чемпионате страны, победив, в

частности, на своем поле «железную» «Спарту» – 4:0. В составе

команды играли три футболиста сборной: вратарь Буркерт (его

называли «тенью» Планички), нападающие Рульц и Штерц.

И вот 14 октября 1934 года в Брно состоялся первый в истории

советского футбола матч с профессионалами.

Стадион, вмещающий около 20 000 зрителей, был забит до

отказа. Не очень приятным сюрпризом для нас оказалось то, что

поле в Брно не травяное, а гаревое.

Нам всем было очень интересно проверить себя в матче с

профессионалами, узнать, чего же мы стоим.

На игру с «Жиденице» был определен такой состав сборной

Москвы: Рыжов (ЦДКА), Ал. Старостин («Спартак»), Тетерин

(«Динамо»), Леута, Ан. Старостин (оба «Спартак»), Ремин

(«Динамо»), Потапов («Металлург»), Якушин, Иванов (оба –

«Динамо»), Степанов («Спартак»), Ильин («Динамо»).

Уже в самом начале матча я оказался один на один с вратарем,

но направил мяч ему в руки. Во всех отчетах о той встрече этот

эпизод комментировался так: волнение было, мол, настолько

велико, что даже обычно хладнокровный и расчетливый Якушин

не смог его преодолеть. На самом же деле все было гораздо

войти в штрафную, подумал: надо решать дело, а то могут

догнать. Мяч в этот момент чуть скакнул, и я, не дав ему

приземлиться, с полулета, как тогда говорили, «хавалеем»,

левой ногой нанес удар в левый от вратаря угол. Видел, что мяч

летит точно в цель, но затем меня сбили с ног запоздавшие

защитники. 3:2! Это была уже победа. Надо ли говорить, сколько

радости она нам доставила…

Поздравлений в тот вечер мы приняли немало. Запомнилось

одно. К нам в раздевалку пожаловал какой то старичок. Он

пожимал руки футболистам и, сияя от счастья, говорил всем

одно и то же: «Очень рад, я всегда верил, что в России будет

настоящий футбол!».

Оказалось, что это первый председатель Московской

футбольной лиги некто П. Фульда. До революции кубок имени

этого спортивного мецената вручался победителю чемпионата

Москвы, о чем можно прочесть в любом справочнике. В силу

ряда обстоятельств Фульда оказался за границей, но было

видно, что он искренне рад нашему успеху.

Все чехословацкие газеты высоко оцепили игру сборной Москвы.

Они писали: «Если русским дать возможность провести еще две

три встречи с сильными профессиональными клубами, они в

скором времени смогут конкурировать с лучшими европейскими

командами».

Справедливо писали. Опыта нам действительно не хватало, а

приобретается он не теоретически, а в практике. За короткий

срок мне удалось тогда повидать игру нескольких известных

профессиональных команд: «Рэсинга», «Руана», «Спарты»,

«Славии»… Смотреть матчи с их участием было интересно.

Футболисты уверенно обращались с мячом, были точны в

передачах. В технике мы им все таки уступали. Впрочем, и у нас

были умельцы. Такие, скажем, как Сергей Ильин, который

пользовался неизменной симпатией зарубежных зрителей.

Каждую игру профессионалов мы конечно же обсуждали друг с

другом до хрипоты. Сходились в том, что противостоять им

сможем, если в полной мере используем свои достоинства –

лучшую, чем у них, физическую подготовку. В матче с

«Жиденице» нам, кстати, и удалось это сделать. Мы выглядели и

побыстрее соперников, и повыносливее их.

Конечно, наш футбол много терял от того, что долгое время

разумеется, стал событием в спортивной жизни нашей страны.

Выступили гости довольно удачно. Вначале в Ленинграде они

сыграли вничью со сборной города (2:2), затем добились такого

же результата, но со счетом 3:3 в Москве. В составе столичной

команды выступал против них и я. Игра получилась очень

интересной и напряженной. Пражане вели после первого тайма

1:0 (забил Сильны). Василий Смирнов и Сергей Ильин вывели

московскую сборную вперед – 2:1, но Юнек и Мраз вновь

принесли успех гостям. В конце матча Смирнов все же сравнял

счет. В заключительном матче сборная Праги в Киеве сумела

взять верх над сборной Украины – 1:0.

Любой международный матч, особенно с сильным соперником, –

это, прежде всего, хорошая школа для футболистов. И не только

для тех, кто выходит на поле, но и для тех, кто наблюдает за

ними с трибуны. Внимательно следя за игрой, анализируя ее,

всегда можно найти для себя что то полезное. Или увидеть какой

то новый и эффективный технический прием, или заметить

пример оригинального и четкого тактического взаимодействия.

Вот почему, став тренером, я в обязательном порядке требовал

от игроков, чтобы они посещали все матчи классных команд, как

своих, так и зарубежных, а затем проводил с футболистами

индивидуальные или коллективные разборы увиденного.

Я уже рассказывал о том, как в свое время на наших игроков

произвел впечатление финт турецкого форварда Ребия.

Некоторые, разучив его, с успехом пользовались им в матчах.

После того как в 1952 году Советский Союз посетила сборная

Венгрии, многие футболисты, в частности Сергей Сальников,

восхищенные техническим мастерством гостей, с большой

энергией начали самостоятельно упражняться с мячом, осваивая

новые приемы, и преуспели в этом. Похожее происходило и

после первых приездов в нашу страну бразильских футболистов.

А кто из ветеранов не помнит, как после чемпионата мира 1958

года началось просто таки повальное увлечение резаным ударом

(его называли у нас «сухим листом»), лучшим исполнителем

которого тогда считался знаменитый бразильский полузащитник

Диди!

Тренеры должны всячески поощрять интерес игроков к

техническому совершенствованию, памятуя о том, что каждый

новый прием, освоенный футболистом, не только повышает его

предельная внимательность и моментальная реакция, чтобы

успеть нанести удар по мячу с лета или остановить его – в

зависимости от того, какая задача ставилась.

За годы своей долгой футбольной практики я убедился, что

техническое мастерство можно успешно совершенствовать в

любом возрасте. Поэтому высказывания некоторых тренеров о

том, что заниматься этим в командах мастеров якобы уже

поздно, встречаю обычно с иронической усмешкой. Пустые

отговорки.

Дело это, конечно, трудоемкое. Для того чтобы, скажем, хорошо

подготовить команду физически, много времени не требуется, а

вот на то, чтобы в совершенстве овладеть каким либо

техническим элементом, уходят месяцы и месяцы. Необходимо

многократное (я всегда тут добавляю – и правильное)

повторение разучиваемого приема. Чем больше, тем лучше!

Только тогда будет желанный результат.

Переход в московское «Динамо» сыграл решающую роль в моем

становлении как футболиста. Меня покоряло мастерство многих

динамовских игроков. Видя их в действии, я старательно

запоминал применяемые ими технические приемы, а затем

пытался повторить сам – и на тренировках, и в игре. Такая

заочная учеба приносила определенную пользу, но наступил

период, когда я почувствовал, что мне этого уже мало.

Играя в средней команде, больших футбольных знаний не

приобретешь.

И тогда и потом неоднократно убеждался, что, только тренируясь

и играя вместе с мастерами высокого класса, способный

футболист может значительно повысить свое мастерство. Во

первых, у него появляется возможность, как говорится, впитать в

себя все то лучшее, чем они обладают, а во вторых, играть

плохо рядом с ними просто нельзя. Хорошие игроки этого просто

не потерпят…

Команда молодости нашей…

Когда летом 1934 года меня определили в основной состав

сборной Москвы, встал, разумеется, вопрос о моем выступлении

за первую команду московского «Динамо». Он был решен

положительно. При моем участии динамовцы осенью вернули

футболе важнее всего.

Когда один футболист понимает замысел другого и им вместе

удается осуществить задуманное, это и есть, на мой взгляд,

высший класс.

Была у пас с ним одна комбинация, возникшая

импровизированно. В матче со сборной Праги я, получив мяч на

месте правого полусреднего, начал продвигаться поперек поля

на левый фланг, увлекая за собой защитника. Краем глаза

заметил, что Ильин слева как бы нехотя неторопливо

направился к центру. «Ну, – думаю, – понял меня». Продолжая

движение в прежнем направлении, я, уловив нужный момент,

пяткой отбросил мяч назад на свободное место. Ильин же,

внимательно наблюдавший за мной, резко оторвался от своего

опекуна, оказался один на один с вратарем Тихи и сильнейшим

ударом забил гол. Зрители были в восторге.

Успеху способствовали точность выполнения замысла и

неожиданность наших действий для соперников (мы знали, что

будем делать, они – нет, и это дало нам выигрыш во времени).

Тогда я для себя окончательно уяснил, в чем соль любой

комбинации в футболе.

Играл Ильин за нашу команду мастеров и в хоккей с мячом, где

продемонстрировал удивительное спортивное долголетие. Во

всесоюзных соревнованиях он получил последнюю награду,

когда ему было 48 лет. Более четверти века Сергей Сергеевич

работал администратором футбольной команды московского

«Динамо», причем принимал в тренировках всегда самое

активное участие, учил молодых игроков уму разуму, показывая

им, как надо правильно выполнять тот или иной технический

прием. Для многих поколений футболистов нашего клуба он стал

примером верного служения спорту.

Рядом с Ильиным в тридцатые годы в нападении «Динамо»

выступал на месте левого полусреднего не менее известный

форвард Василий Павлов. Турецкие журналисты окрестили его

«королем голов». Этот громкий титул закрепился за ним и у нас.

В 1931 году (ему тогда было 24 года) в матчах Москва – Турция

(3:3) и СССР – Турция (3:2) он забил пять мячей, а в одной из

игр сборной РСФСР со сборной рабочих команд Франции

записал на свой счет 13 голов.

Павлов очень тонко чувствовал игровую ситуацию и, обладая

подошли к Бутусову, говорим: «Михаил Павлович, вы сегодня в

двух лицах помогали своей команде». «Как это?» – удивился он.

«И как тренер, и как судья». Бутусов в ответ только разулыбался.

Приехали в гостиницу «Палас». Команда проживала на втором

этаже в двух больших комнатах. Понимали, что матч

товарищеский, ничего особенного не произошло, но настроение

тем не менее у игроков было отвратительным.

И тут родилась идея…

В коридоре на нашем этаже раздался телефонный звонок.

Дежурная входит к нам в комнату: «Из газеты „Заря Востока“

спрашивают капитана команды Ильина». Сергей Сергеевич

степенно отправился к аппарату, а я занимаю пост на лестнице

между этажами, так как хорошо знаю, что это из вестибюля

звонит не кто иной, как Василий Павлов, с которым мы все

вместе и задумали этот веселый розыгрыш.

На лестнице мне хорошо слышно обоих разговаривающих по

телефону. Павлов представляется журналистом из «Зари

Востока» и, имитируя грузинский акцент, задает первый вопрос:

– Скажите, как такая знаменитая команда могла проиграть со

столь редким счетом?

Ильин начинает серьезно объяснять:

– Понимаете, поле было неровным, технику на нем показать

трудно, да и судейство было не совсем объективным…

Следующий вопрос таков:

– А что дальше вы думаете делать с такой игрой? Сергей

Сергеевич не смущается:

– Да, мы пока не в лучшей форме, но, думаю, к чемпионату

сумеем подготовиться хорошо и выступить в нем успешно. При

объективном судействе постараемся обыграть и тбилисское

«Динамо».

Команда столпилась в коридоре. Все, кроме Ильина, уже знают,

в чем дело. Ребята давятся от смеха, по ничем себя пока не

выдают.

И наконец Павлов задает кульминационный вопрос, ради

которого, собственно говоря, и задумывался весь розыгрыш:

– Не будем говорить про всех футболистов, но читателей нашей

газеты интересует, почему вы, капитан команды, играли так

плохо?

Ильин смущен:

спортивной жизни. Это был и игрок и человек с большой буквы.

Когда я пришел в «Динамо», ему исполнилось 35 лет и он

находился, что называется, на излете своей футбольной

карьеры. Я, естественно, и раньше видел его в игре и не уставал

им восхищаться.

Были у нас в команде «король голов», «король паса». Селина же

называли «королем воздуха». Головой он и в самом деле играл

бесподобно.

По системе «пять в линию» Селин выполнял роль центрального

полузащитника. О тактике тех лет современные любители

футбола имеют весьма смутные представления, поэтому

расшифрую здесь некоторые понятия.

Команда в ту пору расставляла своих игроков так: вратарь, два

защитника, три полузащитника и пять нападающих, которые

располагались на одной линии (отсюда и название системы).

При игре в обороне защитники опекали полусредних форвардов

соперников, крайние полузащитники – крайних нападающих.

Ключевой фигурой считался центральный полузащитник,

который должен был организовать игру своего нападения, а

когда мяч терялся – действовать против центровой тройки

атакующих противников. Глубоко назад он не отходил.

Так вот, Федор Ильич Селин был одним из немногих, кому эта

роль удавалась блестяще. Благодаря редкой интуиции он почти

безошибочно предугадывал направление развития атаки

соперников и всегда оказывался в позиции, позволявшей ему

прервать наступление противной стороны.

Когда же в нападение переходила его команда, огненно рыжая

шевелюра Селина мелькала у самых ворот соперника. Более

смелого футболиста я не знал. Про таких говорят: ни себя, ни

других не щадит. Я, например, игрок был расчетливый. Прежде

чем чтолибо предпринять, думал, какую пользу можно из этого

извлечь, и если не видел возможного положительного итога, в

действие не вступал. Селина же, как спортсмена импульсивного

и удалого, никакие преграды не могли остановить. В самые,

казалось бы, безнадежные схватки ввязывался. И соперник

нередко уступал перед его напором – то осторожничать начинал,

то в последний момент вообще отступался. А Селину только

этого и надо было.

Федор Ильич буквально свирепел, когда против его партнера

команде с ленинградскими футболистами. Их было пятеро:

элегантный и невозмутимый вратарь Георгий Шорец,

центральный полузащитник Борис Ивин, умевший хорошо и в

обороне сыграть, и атаку организовать, мягкий и изящный в

работе с мячом Валентин Федоров, техничный нападающий, в ту

пору уже 37 летний, Владимир Кусков, один из первых начавший

у нас подавать угловые резаным ударом, и, наконец, «самый

популярный футболист страны», как именовали его газеты, Петр

Дементьев, которого и болельщики и игроки называли просто

Пека.

Дементьеву было тогда 22 года. Несмотря на молодость, он

пользовался действительно огромной популярностью среди

любителей футбола, главным образом потому, что очень ловко

управлялся с мячом. Небольшого росточка, но ладно скроенный,

Пека был горазд на разные технические трюки. Без нарушения

правил мяч у него отобрать практически было невозможно. Он

обладал топким чувством дистанции, и, как только соперник

приближался к нему, готовясь вступить в борьбу, Дементьев

мгновенно менял позицию, удаляясь от него на безопасное

расстояние.

Пользуясь обманными движениями, Пека мог обойти нескольких

защитников подряд. Мы с ним были представителями разных

школ игры. Я, например, тоже неплохо владел финтами, но на

обыгрыш соперников шел только в том случае, если никто из

моих партнеров не находился в более выгодной позиции. С этой

точки зрения могло показаться, что Дементьев нередко

злоупотреблял индивидуальной игрой, занимаясь ненужным

трюкачеством. Были и есть такие футболисты, которые в игре не

столько о пользе команды думают, сколько себя хотят показать.

Андрей Петрович Старостин в подобных случаях иронически

приговаривал: «Игра для кухарок», имея в виду стремление

футболиста каким либо эффектным приемом, совершенно не

нужным в сложившейся ситуации, сорвать аплодисменты у той

части публики, которая слабо разбиралась в футболе.

Дементьев конечно же играл не «для кухарок». Присмотревшись

к нему, я понял, что хотя он и затягивает по общепринятым

понятиям развитие атаки, подолгу задерживая мяч у себя, но

делает это не ради того, чтобы свое «я» показать, а в поисках

какого то неожиданного для соперников хода. Но уж когда

А вот Петр Дементьев мог.

В чем же непреходящий эффект «стенки»? Ведь большей

частью обороняющиеся видят, что соперник готовится выполнить

эту комбинацию, но противостоять ей тем не менее не в

состоянии. Дело в том, что футболист, играющий в «стенку»,

движется лицом к воротам на большой скорости. Защитники же,

опекающие его, вынужденно располагаются перед ним или

спиной, или вполоборота к тем же воротам. Ясно, что, пока они

развернутся, нападающий, получив на ход точный пас от

партнера, легко ускользнет от них.

В истории нашего футбола было немало пар, идеально

игравших в «стенку». Назову хотя бы такие: Карцев – Трофимов,

Бесков– Трофимов, Бобров – Федотов, Гринин Николаев, Иванов

– Стрельцов, Симонян – Сальников… И в нынешние времена

эта комбинация с успехом используется многими командами.

Когда, к примеру, в 1978 году неожиданно засверкала звезда

бомбардира московского «Спартака» Георгия Ярцева, любому

специалисту было ясно, что этот его взлет стал возможным

только благодаря умелому взаимодействию с Юрием

Гавриловым, который мастерски выполнял роль «стенки».

Особо хотелось сказать тут еще об одном спартаковце – Федоре

Черенкове, который способен умело разыгрывать «стенку» не

только с определенными партнерами, а практически с любым

игроком. Это уже мастерство высшего свойства.

Впрочем, я знаю о том, что некоторые наши маститые тренеры

прямо запрещали своим футболистам играть в «стенку».

Мотивировали они запрет тем, что прием этот якобы

рискованный и ненадежный. Ошибешься, мол, при передаче –

соперник перехватит мяч и проведет острую контратаку. Как

говорится в таких случаях, волков бояться – в лес не ходить. В

футболе невозможно исключить всякий риск. Обеднять же свою

игру, исключая из нее один из самых острых ходов в атаке, под

предлогом того, «как бы чего не вышло», по крайней мере,

неразумно…

В 1935 году в последний раз в сборную СССР была включена

столь солидная группа ленинградских игроков. Когда то именно

Ленинград, где впервые в России зародился футбол, задавал тон

в стране. Там выросла целая плеяда замечательных мастеров:

братья Бутусовы, Петр Ежов, Павел Батырев, Петр Григорьев,

неловкое положение. Тут, конечно, тренеру надо бы внимательно

следить за тем, как бы дозволенную грань не переступить. Если

будешь лишь шпынять игрока, толку никакого не будет. Сделает

хорошо – обязательно похвали, чтобы он чувствовал

объективное к себе отношение. Только в этом случае в

коллективе может быть нормальная рабочая обстановка.

Петр же Тимофеевич Дементьев до 39 лет играл в командах

мастеров, в том числе в московских «Крыльях Советов» и

киевском «Динамо», причем везде его избирали капитаном.

Многие поколения советских любителей футбола могли

любоваться уникальным дриблингом и неиссякаемой энергией

«малыша Пеки» (его рост всего 163 см). Дважды – в 1937 и 1957

годах – он был награжден орденом «Знак Почета».

В Турции в 1935 году Пека, правда, не смог особо удивить

турецких болельщиков. Как я уже говорил, поля там были не

травяные, а с земляным покровом, а на таком грунте техникой не

очень то блеснешь.

Шторм на Черном море

В той поездке нашу делегацию сопровождали Лев Кассиль,

передававший свои корреспонденции в «Известия»,

радиорепортер Вадим Синявский и Борис Чесноков из «Красного

спорта».

Автору «Кондуита» и «Швамбрании» в ту пору было всего 30 лет,

но как писатель он был уже широко известен. Кассиль слыл

большим любителем футбола.

В молодости, по его словам, он страстно хотел научиться

хорошо играть в футбол, по здоровье помешало. Тогда

выражения «болеть», «болельщик» еще не вошли в обиход, и, по

определению самого Льва Абрамовича, он «прижимал» за

«Спартак», то есть был поклонником этой команды. Это не

помешало ему, однако, подружиться со всеми остальными

футболистами, и Кассиль практически все время проводил с

нами, всячески стараясь стать своим человеком. И в общем то

это ему удалось. Он сыпал шутками и анекдотами, рассказывал

веселые истории, но одновременно дотошно расспрашивал нас

о всяких футбольных тонкостях. Интересовался, к примеру, кого

мы считаем хорошим игроком, кого плохим, почему. Уже потом,

объективно.

О том, каким огромным уважением пользовался он среди людей,

свидетельствует случай, рассказанный мне очевидцем. Во время

одного из матчей на московском стадионе «Динамо» какой то

части публики показалось, что арбитр подсуживает приезжей

команде. Страсти на трибунах накалились. Когда прозвучал

финальный свисток, взбудораженная толпа зрителей, потеряв

всякий контроль над собой, смела слабый заслон из

контролеров и ворвалась в подтрибунное помещение, грозя

расправой судье. Дело бы кончилось бедой, если бы на пути

этой неуправляемой толпы не встал Вадим Синявский.

Громовым голосом он вскричал: «Вы знаете, кто я?!». Ему

ответили: «Знаем, Синявский!». Тогда он продолжил:

«Торжественно обещаю, что все ваши претензии передам

руководителям Комитета физкультуры и спорта, с тем чтобы они

приняли необходимые меры. А сейчас успокойтесь и

разойдитесь по домам». И толпа, еще пошумев, разошлась.

Может быть, это красивая легенда? Матч такой действительно

был, толпа в самом деле врывалась в подтрибунные помещения,

и игра потом переигрывалась – на мой взгляд, совершенно

несправедливо.

Вскоре после нашего возвращения из Турции Лев Кассиль

опубликовал свое первое произведение на футбольную тему –

рассказ «Турецкие бутсы» (затем он стал называться «Пекины

бутсы»). Те, кто читали его, помнят, что речь в нем шла о

веселых, злоключениях Пеки Дементьева, купившего в Стамбуле

взамен своих поврежденных бутс другие – турецкие, на

несколько номеров больше своего размера (у Пеки был

маленький – 37 й размер, что и позволяло ему быстро и ловко

орудовать мячом) – и тщетно затем пытавшегося от них

отделаться, так как ему надоело быть объектом постоянных

шуток. Рассказ заканчивается так:

«…И Пека выбросил бутсы в море. Волны слабо плеснули. Море

съело бутсы, даже не разжевывая.

Утром, когда мы подъезжали к Одессе, в багажном отделении

начался скандал. Наш самый высокий футболист по прозвищу

Михей никак не мог найти своих бутс.

– Они вот тут вечером лежали! – кричал он. – Я их сам вот сюда

переложил. Куда же они подевались?

природной любознательностью, я решил выбраться на палубу и

посмотреть, как он выглядит воочию. Вышел, смотрю: кругом все

пусто, и лишь в шезлонге, закрыв глаза, сидит Владимир

Аполлонович Кусков, левый крайний сборной Ленинграда и

СССР.

– Володя, ты чего? – спрашиваю.

– Здесь легче переносить, чем в каюте, – отвечает он.

– А глаза что закрыл, спишь?

– Страшно…

Слово это он произнес нараспев, да так, что у меня холодок

даже по коже пробежал. Взглянул на море, и мне стало не по

себе. Такое только в ужасном сне может присниться. То волны

вздымаются на несколько этажей над тобой, то наш пароход, как

скорлупка, взлетает над пучиной чуть ли не под небеса. Я

побрел потихонечку вниз…

Трепало нас так несколько суток. Сбились мы, естественно, с

курса, да и вообще продвигались с трудом, поскольку, как нам

объяснили члены экипажа, винт корабля в штормовых условиях

работает практически впустую. Последние новости нам

доставлял обычно Василий Павлов, хорошо контактировавший с

моряками. Во время одного из своих «походов» забрел он и в

каюту, где располагался руководитель нашей делегации,

тогдашний председатель Всесоюзного комитета по делам

физкультуры и спорта Василий Николаевич Манцев, в прошлом

заслуженный чекист, страстный поклонник футбола и тенниса,

человек решительный и горячий, командирского склада,

дававший всегда попять, что он в курсе всех дел. Во время

шторма Манцев держался молодцом, но так же, как и мы,

переживал задержку в пути. Сделав невинные глаза, Вася

Павлов обратился к нему:

– Василий Николаевич, сколько мы сейчас узлов в час делаем?

Манцев аж вскинулся:

– Да что я тебе – капитан? Иди к нему, он все тебе скажет…

Рассказ Павлова в лицах об этом происшествии на некоторое

время развеселил всю делегацию.

На третий день около полуночи наш корабль потряс сильный

удар. Через какое то мгновение установилась мертвая тишина –

стих шум шторма. Сверху раздается команда: «Все наверх,

получать паспорта!». Что случилось? Первая мысль у меня –

А на следующий день сборная СССР провела там товарищеский

матч со сборной города. Закончился он вничью – 0:0.

Мог ли кто нибудь подумать, что в следующий раз сборная

СССР по футболу соберется лишь 17 лет спустя?

Загадка «дубль ве»

Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз

услышать.

В декабре 1935 года сенсационная весть взбудоражила всю

спортивную Москву. Футбольная команда столицы получила

приглашение сыграть во Франции с лидером чемпионата этой

страны– парижским «Рэсингом». Матч был назначен на 1 января.

Спорили много – стоит ли ехать? Ведь у нас давно наступил

зимний сезон. Я, например, так же как и мои товарищи по

динамовскому клубу Сергей Ильин, Лев Корчебоков, Василий

Смирнов, уже полностью переключился на хоккей, выступал в

первенстве Москвы. Но уж очень заманчивой выглядела

перспектива встречи с одной из лучших тогда клубных команд

Европы. С такими сильными соперниками советским

футболистам прежде никогда играть не приходилось.

За год до этого владельцем «Рэсинга» стал известный

предприниматель Бернар Леви. Он не жалел средств на

приобретение зарубежных «звезд». Так в этом клубе появился

легендарный вратарь австрийской сборной («чудо команды», как

ее тогда называли) Руди Хиден, его земляк – центр полузащиты

Жордан, сенегалец Диань, игравший в обороне, сильные

нападающие – англичанин Кеннеди, югослав Живкович, алжирец

Куар. Из французских футболистов в «Рэсинге» наиболее

известными были полузащитник Дельфур и форвард Венант.

С учетом того, что приглашение посетить Францию последовало

от рабочего спортивного союза этой страны, с командами

которого мы тоже должны были встретиться, решено было ехать.

Матч нас ждал, конечно, интересный, но как к нему готовиться?

Ведь в Москве повсюду лежал снег! Начали бегать кроссы,

провели несколько занятий с мячом в небольшом зале «Динамо»

на Цветном бульваре. Вот и вся подготовка.

Тут подоспело сообщение, что «Рэсинг» в Париже сыграл

вничью с лондонским «Арсеналом» – 2:2. Это еще больше

объяснялось тем, что многие из нас в последний раз выходили

на футбольное поле лишь в конце октября, во время поездки в

Турцию.

В предновогодние дни в Париже проводился рождественский

футбольный турнир, в котором участвовали венгерский

«Ференцварош», австрийская «Виена», французские «Сошо» и

«Рэсинг» (он выступал резервным составом, поскольку основные

игроки готовились к встрече с нами). Мы посещали матчи

турнира, благодаря чему смогли познакомиться с игрой многих

лучших футболистов Европы той поры. Наибольшее

впечатление на меня произвел капитан «Ференцвароша» и

сборной Венгрии Дьюла Шароши, умный и высокотехничный

нападающий. На наших глазах он несколько раз разыграл с

партнерами простую, но очень эффектную комбинацию. Овладев

мячом, Шароши отдавал пас одному из своих фланговых

нападающих, а сам устремлялся к воротам, к дальней штанге,

после чего ему следовала туда передача по воздуху, а он в

высоком прыжке головой наносил точнейший удар. Все делалось

словно на тренировке. Соперники вроде бы знали, как будет

действовать этот нападающий, но противостоять ему все равно

не могли, – настолько тот умело выбирал место и мастерски

играл головой. Поразил меня и нападающий сборной Швейцарии

Андрэ Абегглен, выступавший за клуб «Сошо». Как бы

предвосхищая эпоху «тотального футбола», он уже тогда играл в

зависимости от ситуации на всех участках поля и везде, где ни

оказывался, действовал ловко и квалифицированно.

И еще одна запись того периода: «31 декабря решили рано лечь,

с тем чтобы хорошо отдохнуть и в первый день нового года

добиться победы. Настроение у команды боевое».

Редко, конечно, бывает, чтобы люди в новогодний вечер, не

дожидаясь, когда часы пробьют полночь, добровольно ложились

спать. Но у спортсменов свой режим. Что касается боевого

настроения и желания добиться победы в первый день нового

года, то, может быть, такая запись и выглядит сейчас несколько

наивной, но она мне дорога как раз тем, что сделана в то время.

Такими мы были тогда…

Утром 1 января был объявлен состав сборной Москвы на игру:

Акимов – Ал. Старостин (оба «Спартак»), Корчебоков («Динамо»)

Леута, Ан. Старостин (оба «Спартак»), Ремин – Лапшин, Якушин,

линию».

Все началось с того, что я, как правый полусредний нападения,

находясь, согласно предписанию, на переднем рубеже атаки, в

один прекрасный день стал испытывать неудобства от плотной,

жесткой, а порой и просто грубой игры защитников. Для меня,

как и для любого футболиста, неплохо владевшего мячом,

главным было свободно его получить, но такой возможности,

играя впереди, я, по существу, не имел. «А что, если

попробовать оттянуться назад и вообще начать маневрировать

по полю?» – подумал я как то.

Товарищи, вначале косо посматривавшие на мои маневры,

вскоре одобрили их, поскольку шли они явно на пользу команде.

В самом деле, отходя назад и в сторону, я теперь спокойно

принимал мяч, а затем, в зависимости от обстановки, или шел

вперед, или делал передачу партнеру, находившемуся в более

удобном положении. При срыве нашей атаки я стал еще и

помогать центральному полузащитнику вести оборонительные

действия на дальних подступах к воротам. И это тоже было

необычным для игры тех лет.

Так бывает, что футболист, сам того не ведая, совершает какое

то тактическое открытие. При системе «пять в линию» я, не

подозревая о том, играл так, как играет полусредний при «дубль

ве», что и ставило в тупик соперников, которые долго не могли

разобраться, почему я все время оказываюсь свободным и с

мячом. Мой же расчет строился на том, что меня в моей новой

позиции опекать практически было некому. Два защитника при

системе «пять в линию» охраняли зону перед своими воротами и

уходить далеко вперед не имели права. Два полузащитника

строго присматривали за крайними нападающими. Оставался

центральный полузащитник, который по идее должен был

перекрывать всю среднюю тройку нападения соперников. Но и

он не в состоянии был уделить мне особое внимание, поскольку

ему и других забот хватало, в частности с центрфорвардом.

Тогда редко кто решался переступить за «красный флажок»

своих игровых обязанностей, чем я и пользовался сполна. Лишь

потом, когда наши команды перешли на «дубль ве», у меня

появился на поле персональный опекун.

Графически расположение пятерки нападения московского

«Динамо» с конца 1934 года было похоже на знак

но большего нам, к сожалению, добиться не удалось.

Во втором тайме сказалась недостаточная наша

тренированность. Мышцы ног стало у всех сводить, и хотя мы не

ослабляли натиск, действовали уже в решающие моменты

медленнее, без прежней ловкости. А хозяева поля,

воспользовавшись нелепой ошибкой в обороне Александра

Старостина, забили нам второй гол. И вновь точный удар нанес

Куар.

Проиграть матч, в котором мы показали действительно высокий

класс, было до слез обидно.

Горечь поражения несколько скрасили чрезвычайно

благоприятные отзывы прессы о нашей игре. Перебираю сейчас

пожелтевшие вырезки и словно бы возвращаюсь в молодость.

В интервью газете «Эксельсиор» центральный защитник

«Рэсинга» австриец Жордан (он, как и Хиден, кстати, принял

потом французское подданство и стал выступать за сборную

Франции) сказал: «Москва обладает великолепным нападением.

Мне иногда казалось, что передо мной знаменитый австрийский

„вундертим“ („чудо команда“), несколько лет тому назад

считавшийся непобедимым, так как он обладал тем самым

качеством, которого не хватало сегодняшним нашим

противникам, – умением точно бить по воротам. Это лишило

москвичей заслуженной ничьей».

Другая газета, «Энтрансижан», писала так: «Московские

нападающие проводили свои комбинации с быстротой, которая

поражала и приводила в восторг многотысячную публику. Края

все время в движении. Что касается центровой тройки, то она,

несмотря ни на что, без передышки стремилась вперед и

вперед».

Парижский «Журналь» заметил следующее: «Качество игры

русских футболистов тем более достойно похвалы, что они редко

встречаются с первоклассными иностранными командами.

Москвичи произвели прекрасное впечатление. Отличное

владение мячом, хорошая обводка, ловкость – вот что

характерно для них. Не хватает им умения завершать

комбинации ударом по воротам».

Особых похвал у журналистов заслужил 20 летний вратарь

Анатолий Акимов, которого газета «Эко де Пари» окрестила

«человеком угрем» за его ловкость, верткость, умение с честью

переход футбола на новую, высшую ступень. Более растянутая

вдоль поля в сравнении с «пять в линию» расстановка игроков

меняет характер всей игры, делает ее более быстрой и

маневренной, утверждал он. И продолжал: «Сама жизнь

заставляет давать приоритет длинным продольным передачам

перед серией коротких поперечных и диагональных пасов, с

помощью которых прежде в основном и велась атака».

В справедливости слов Кемптона мы окончательно убедились

лишь… полтора года спустя, когда в нашу страну приехала

сборная Басконии. А тогда, вежливо выслушав его, разошлись,

что называется, ни с чем. Красноречивее всего об этом

свидетельствует одна моя запись тех лет: «Наше мнение

относительно тактики игры нападающих не совпало, мы считали

более полезной игру целой пятерки, при которой несколько

оттягивается один из полусредних игроков – в зависимости от

комбинации».

Почему же все таки в тот момент мы не осознали важности тех

серьезных тактических перемен, которые происходили в

европейском футболе? Хотя и сто раз слышали о них и один раз

увидели, что означают они на практике. Но мало, оказывается,

было услышать и даже увидеть. Надо было понять суть

происходящего. Впрочем, это я уже сейчас говорю, что

называется, с вершины лет. А тогда… Кем мы были? Простыми

футболистами, особо не искушенными в сложных вопросах

общекомандной тактики. Придумать и разыграть комбинацию с

участием нескольких игроков – это да, тут мы считались

мастаками. Совершали, правда, интуитивно личные тактические

открытия. Как, например, Петр Исаков и Сергей Иванов, которые,

играя центрфорвардами, вопреки установленным правилам,

располагались чуть сзади линии нападения и дирижировали

партнерами, о чем я уже рассказывал. Но дальше в своих

поисках не шли. Чье же дело мыслить в масштабах всей

команды? Тренера, конечно. А людей этой профессии у нас в то

время по пальцам одной руки можно было перечесть. Вывод

ясен: отсутствие постоянного тренерского руководства

командами заметно тормозило дальнейшее развитие нашего

футбола.

Уже потом мы поняли, что переход на новую систему – это

отнюдь не механическая перестановка игроков по другой схеме.

«Спартака» – провели ряд встреч с местными рабочими

командами, выиграв все матчи с убедительным счетом.

Игра с «Рэсингом» оказалась последним международным

выступлением сборной Москвы в довоенные годы. С тех пор

матчи с зарубежными соперниками проводили только клубные

команды столицы.

В сентябре 1936 года московское «Динамо» на своем поле

обыграло сборную Турции со счетом 4:0, причем два мяча

удалось забить мне, а «Спартак» вслед за нами победил эту же

команду – 3:1.

При всей пользе частых встреч с турецкими футболистами

нашему футболу в довоенные годы явно недоставало игр с

наиболее квалифицированными зарубежными командами.

Отсюда и проистекала некоторая тактическая косность.

В 1936 году мы было обрадовались, прочитав сообщение в

печати, что к нам в гости собираются пожаловать такие

именитые клубы, как английские «Челси» и «Манчестер Сити»,

шотландский «Глазго Рейнджерс». «Красный спорт» даже успел

представить их на своих страницах, но они почему то в

последний момент изменили свои намерения и не приехали.

Летом того же года московское «Динамо» получило приглашение

посетить Чехословакию. Вновь в соперники нам прочили

«Спарту» и «Славию», но руководители этих клубов в очередной

раз объявили, что играть с нами не будут, так как мы не входим в

ФИФА. Помимо игр с рабочими коллективами провели мы там

встречу с командой, составленной из игроков, выступавших в

разное время за сборную Чехословакии, незадолго до этого

распростившихся с футболом. Они, невзирая на запреты и

угрозы ассоциации футбола, приняли решение сыграть с нами.

Мы выиграли – 9:1. На этом матче присутствовал знаменитый

вратарь «Славии» и чехословацкой сборной Франтишек

Планичка. В своей книге воспоминаний он написал о нем так:

«Несмотря на то, что газеты обошли молчанием это незаурядное

событие, которое должно было привлечь внимание каждого

истинного спортсмена, зрителей собралось много – столько,

сколько обычно ходят на игры чемпионата.

Наших болельщиков на мякине не проведешь. Они способны

досконально и критически разобрать достоинства и недостатки

соперников, мигом отличат игру на публику от настоящей игры,

Как говорится, лиха беда начало. Не будем с вершины лет строго

судить организаторов первого всесоюзного турнира. Видимо, по

неопытности запланировали они провести в 1936 году сразу два

чемпионата – весенний и осенний, каждый в один круг.

Сейчас все знают, что однокруговая система розыгрыша

первенства ставит участников в неравные условия и не дает

полной и объективной оценки выступлению команды.

Для начала в группу «А», в которой оспаривалось звание

чемпиона, были включены 7 команд: четыре московские

(«Динамо», «Спартак», «Локомотив», ЦДКА), две ленинградские

(«Динамо», «Красная заря»), одна киевская («Динамо»). Были

еще группы «Б» (7 клубов), «В» (8) и «Г» (5). В первом

чемпионате участвовали представители 13 городов.

Судя по всему, и группы комплектовались наспех, и число

участников определялось, что называется, в последний момент.

Уже на следующий день после открытия первенства в «Красном

спорте» наряду с хорошими словами о нем была высказана и

справедливая критика: «Календарь игр намного запоздал,

составы команд были утверждены за день или в день игр.

Тренировка многих команд могла бы дать еще больший

результат, и класс игры советских футболистов мог бы

повыситься еще более, если бы команды заранее знали свой

состав и с кем им придется играть».

Кто бы тогда мог подумать, что и сейчас эти замечания будут

звучать злободневно?…

Все врут календари?

Как любим мы повторять: «Сильные клубы – сильная сборная!».

Ну а все ли мы делаем для того, чтобы так было на самом деле?

Чемпионат – это главное соревнование года в любой стране,

культивирующей футбол. И только у нас к нему проглядывает

порой легкомысленное отношение.

В положении о нашем первенстве обязательно записывается,

что оно проводится с целью:

– повышения класса игры команд мастеров;

– выявления чемпиона и сильнейших команд СССР;

– пропаганды футбола в стране.

Между тем календарь игр чемпионата, в котором должны быть

сезона (без переносов, изменений, уточнений и т. п.) может

способствовать повышению класса команд мастеров, к чему

ежегодно призывают составители положения о проведении

первенства и Кубка страны. Только в этом случае у нас могут

быть созданы действительно сильные клубы, а следовательно, и

сильная сборная, ибо для успешной деятельности тренеру как

воздух необходимо знать точное и неизменное расписание

выступлений своей команды в будущем сезоне, с тем чтобы

загодя спланировать с учетом последних достижений спортивной

науки всю учебно тренировочную работу. Без этого рост

мастерства футболистов невозможен.

Уроки Квашнина

Начался первый клубный чемпионат СССР, и миллионы

любителей футбола во всей стране мгновенно по примеру

шахматных болельщиков, которые с большим вниманием

следили в ту пору за всеми крупными международными

соревнованиями, обзавелись турнирными таблицами и с

большим удовольствием стали над ними священнодействовать.

Интерес к футбольному первенству был огромный. В весеннем

чемпионате каждая из команд провела шесть встреч. Матчи с

участием московского «Динамо» посмотрели тогда 210 000

зрителей (в среднем по 35 000). Для игр клубных команд цифра

эта выглядела тогда впечатляющей.

Как известно, динамовцы Москвы стали первыми чемпионами

Советского Союза, выиграв все шесть матчей весеннего

первенства, установив тем самым своеобразный рекорд, побить

который к нынешние времена практически невозможно.

Провести победную серию из шести встреч в общем то было не

так сложно. Тем более что команда в ту пору у нас была очень

сильная, прежде всего по подбору игроков. Достаточно

напомнить, что вся наша пятерка нападения входила в сборную

СССР. Два года подряд мы уверенно побеждали в чемпионате

Москвы.

Перед сезоном 1936 года наш состав еще более усилился.

Центральным полузащитником стал играть Евгений Елисеев,

футболист достаточно известный, входивший в сборную СССР.

Перешел он в «Динамо» из ленинградского «Балтзавода», а

комбинационной игры и охотно поощрял творческие поиски

футболистов в ходе игровых упражнений и в матчах, но сурово

отчитывал за всякие, как он говорил, цирковые трюки, которые

идут; во вред коллективным действиям, объединяя их общим

понятием «мудрствование лукавое». Эту его точку зрения я

полностью разделял и в дальнейшем, став тренером, так же

строго судил игроков за действия, которые, быть может, внешне

и были эффектны, по пользы команде не приносили.

Творческие диспуты Квашнина сыграли большую роль в

тактическом воспитании команды, они будоражили мысль,

заставляли игроков постоянно думать о том, как правильнее

сыграть в той или иной ситуации. В те времена, мне думается, и

сформировался стиль игры динамовской команды, основанный

прежде всего на том, что футболист, владеющий мячом, должен

немедленно сделать передачу партнеру, если тот находится в

более выгодной для развития атаки позиции. И не одно

поколение динамовцев Москвы следовало этому стилю. Не

просто было, скажем, футболисту со стороны, даже очень

сильному, сыграть в нашей команде. Когда в 1945 году

московское «Динамо» пригласило в поездку в Великобританию

такого мастера, как Всеволод Бобров, ему поначалу пришлось

туго, поскольку партнеры, несмотря на всю его именитость, тут

же по простецки выговорили ему за передержку мяча и попытки

взять игру на себя в те моменты, когда они занимали лучшее

положение для ведения атаки. Бобров чуть поворчал, по

перестроился, и это сразу пошло на пользу команде.

Квашнин не уставал повторять: «Играть нужно как по нотам!». Он

был большой любитель музыки и виртуозно, во всяком случае на

профессиональном уровне, играл на балалайке, выступал даже

с сольными номерами в концертах художественной

самодеятельности в Колонном зале Дома Союзов. У него в связи

с этим своя теория существовала: «У кого есть музыкальный

слух, тот с мячом тоньше обращается!». Я запомнил это его

высказывание и стал наблюдать за другими футболистами,

сопоставляя одно и другое качество. Первый же такой опыт меня

поразил. Во время предсезонного сбора на юге я неожиданно

для себя выяснил, что у нашего знаменитого капитана Федора

Ильича Селина начисто отсутствовал музыкальный слух. Мы

жили в доме отдыха, где иногда по вечерам проходили танцы.

стол и скомандовал:

– Основным игрокам бутерброды с ветчиной, запасным – с

рыбой…

Взрыв смеха после таких его слов сотряс, наверное, весь отель.

Шутку Квашнина в команде повторяли еще много лет при каждом

удобном случае.

Перед тем как отправиться в Чехословакию, мы успели провести

первый матч Кубка СССР с командой города Константиновки и

выиграли его со счетом 3:1. Естественно, нам очень хотелось

выступить успешно в этом престижном всесоюзном

соревновании, которое тоже проводилось впервые и в котором

участвовало 83 клуба. Но тут неожиданная поездка за рубеж. Как

быть? Команде официально объясняют: «Вы не волнуйтесь,

кубковый календарь будет переделан, вернетесь и доиграете

турнир». �