+
Борьба криминальных группировок за сферы влияния, деятельность тайного общества «Белый орел», организованного отставниками силовых структур, возвращение в Россию опального генерала Верлинова, конкуренция Управления охраны президента с «традиционными» спецслужбами, проведение тайной операции у берегов Греции российскими боевыми пловцами – вот некоторые сюжеты романа Данила Корецкого.
РЕЗУЛЬТАТ ПРОВЕРКИ ПОДПИСИ
Данные электронной подписи
Ссылка на политику подписи
Закрыть

Пешка в большой

игре - 2

Данил Корецкий

 

 

 

 

Пешка в

большой игре -2

 

- 2 -

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Пешка в большой игре – 2

 

 

 

«Акция прикрытия»: ЭКСМО; Москва; 2003

ISBN 5‑699‑03040‑9

 

 

Аннотация

 

Борьба криминальных группировок за сферы влияния,

деятельность тайного общества «Белый орел», организованного

отставниками силовых структур, возвращение в Россию

опального генерала Верлинова, конкуренция Управления охраны

президента с «традиционными» спецслужбами, проведение

тайной операции у берегов Греции российскими боевыми

пловцами – вот некоторые сюжеты романа Данила Корецкого.

 

 

 

- 3 -

Данил Корецкий

 

Акция прикрытия

(Пешка в большой игре‑2)

 

Глава первая

 

Округлый черный предмет отчетливо выделялся на лазурной,

расцвеченной солнечными бликами поверхности Эгейского моря.

– Вот он! – Пилот полицейского вертолета чуть повернул

штурвал, входя в пологий вираж.

– Похоже, – мрачно отозвался наблюдатель, прикладываясь к

биноклю. Именно он должен был первым заметить объект

поиска. Потому что вся операция по задержанию крупной партии

наркотиков закрутилась на основании его рапорта. Тридцать

инспекторов, двенадцать негласных сотрудников, четыре катера

плюс поддержка двух сторожевиков военно‑морских сил...

Несколько миллионов драхм – псу под хвост: захваченная по

всем правилам проведения специальных операций шхуна

оказалась стерильно «чистой»!

Что может сказать в свое оправдание инициатор перехвата

инспектор Иорданидис? Что осведомитель Зоркий

исключительно надежен и его информация подтверждалась в

девяноста пяти случаях из ста? Это всего‑навсего слова,

которые ровным счетом ничего не стоят.

Что рыбаки успели выбросить груз за борт – годится в качестве

рабочей версии, но опять же нужны подтверждающие факты.

Вот почему инспектор занимает место рядового наблюдателя и

уже два часа с высоты триста шестьдесят метров до боли в

глазах вглядывается в отблескивающую водную гладь.

– Берег‑3, Берег‑3, я – Глаз, обнаружен резиновый бурдюк, –

сказал Иорданидис в микрофон рации.

Дело сделано! Какая разница, кто первый заметил? Главное, что

выброшенный груз существует... Он заметно воспрял духом,

голос повеселел.

– На траверзе южной оконечности острова Тинос. Три километра

к востоку. Поторопитесь, здесь сильные течения! Да, мы сбросим

цветовую шашку.

- 4 -

Инспектор удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– Давай пометим это место, дружище, – доброжелательно

предложил он пилоту.

– Иначе наш героин может потеряться еще раз.

– Если это героин, – индифферентно отозвался пилот и протянул

желтую банку, напоминающую упаковку для консервированных

сосисок. – Дерните шнур и бросьте вниз. Точность практического

значения не имеет: пятно получается достаточно большим.

Заканчивая вираж, вертолет по спирали скользнул на триста

метров вниз, распугав кружившихся над черным предметом чаек.

Иорданидис нажал стопорную ручку, инстинктивно подался назад

от ворвавшегося плотного потока рассекаемого винтами

холодного утреннего воздуха и не приглушенного обшивкой

грохота двигателя, но тут же пересилил себя, распахнул дверцу

пошире и, выглянув наружу, метнул шашку.

– Давай пониже, дружище. – В голосе инспектора вновь

появились напряженные нотки. Увиденное внизу чем‑то ему не

понравилось.

– Даю!

Вертолет провалился еще на тридцать метров, приблизившись к

расплывающемуся желтому пятну. Краситель не замутнял

прозрачность воды, скорее контрастнее выделял очертания

обнаруженного предмета.

– Не очень похоже на героин, правда, дружище? – хмыкнул

пилот.

Иорданидис оцепенело молчал. Теперь он отчетливо видел

раскинутые руки и ноги, затопленную голову... То, что он принял

за бурдюк с наркотиками, на самом деле оказалось трупом

человека, облаченного в гидрокостюм. Солнечные зайчики

невинно играли на мокрой резине.

 

 

* * *

 

За тысячи километров от острова Тинос плескались о берег

Камышовой бухты мыса Херсонес свинцовые волны Черного

моря, оправдывающего в ноябре свое название. Мокрый песок

покрылся зеркальной ледяной коркой, на линии прибоя

шелестела белая шута, даже смотреть в сторону воды было

- 5 -

зябко.

У стандартных зеленых, с красными якорями, ворот маялись под

пронзительным ветром мужчина и женщина средних лет, явно

сельской внешности. Уже полтора часа они разговаривали с

выходящими из части матросами, но ничего не добившись,

попросили мичмана на КПП пропустить их к командиру.

Дежурный позвонил по внутреннему телефону, и хотя для

приема родителей существовали специальные дни и занимался

этим обычно зам по работе с личным составом, командир

распорядился немедленно доставить посетителей к нему.

В аскетическом, чтобы не сказать убогом, кабинете мужчина и

женщина увидели высокого сухопарого человека в морской

форме с погонами капитана второго ранга. На самом деле

сидящий за столом и внимательно разглядывающий вошедших

Сушняков имел звание подполковника госбезопасности, он

возглавлял морское отделение одиннадцатого отдела КГБ СССР,

замаскированное под обычную флотскую часть, и форма

являлась одним из элементов маскировки. Ничего этого

посетители, естественно, не знали. К тому же их интересовали

более прозаические и куда более важные вещи.

– Мы к сыну приехали, к Васе Тимофееву, – начал мужчина,

привычно стащив с головы шапку. – Заранее списались и

договорились. А его нет! И никто не говорит – где.

– И напарника его нету, – вступила женщина. – Феди

Прокопенко. А матросики глаза в сторону отводят и не говорят

ничего!

– Вот жена и заволновалась: не случилось ли беды... – Мужчина

переступил с ноги на ногу. – Ну и я, конечно... Сын как‑никак!

Сушняков вздохнул.

– В походе они. Жаль, что зря проехали, но что поделаешь –

служба есть служба! Сейчас вас накормят, оплатят дорогу и

отвезут на вокзал. Я распоряжусь.

– Так, значит, ничего не случилось? – не успокаивалась мать. –

Все в порядке у него? Живой, здоровый?

Ей не нравилось, что командир не смотрит в глаза, как и те

матросы, у которых они пытались расспросить о Васе.

– В походе, – повторил Сушняков, закапываясь в бумаги.

Наступила томительная пауза.

– Пойдем, Варвара, сказали же тебе. – Мужчина взял ее за руку.

- 6 -

– Чего время у занятых людей отнимать!

Он испытывал робость перед начальниками и стеснялся

настырности жены.

– Ничего не случилось? Живой он, здоровый? – как заведенная

продолжала повторять женщина. – Вы мне точно скажите!

Подполковник в форме капитана второго ранга поднял голову.

– Все в порядке, не волнуйтесь. Ваш сын живой... И здоровый...

Мать обмякла и позволила мужу вывести себя из кабинета.

Помощник дежурного повел родителей старшего матроса

Тимофеева в столовую.

– Это у нас аллея Боевой славы, – на ходу пояснял он. – А это

плац.

Ветер прекратился. Зато пошел крупный, хлопьями, снег.

 

 

* * *

 

Через час в неровном желтом пятне цветового маркера

покачивался на мелкой волне полицейский катер. Невысокий,

начинающий полнеть капитан с недовольным лицом то и дело

поворачивал штурвал, стараясь, чтобы ют все время оставался с

подветренной стороны. Там врач и два криминалиста

осматривали распухшее тело утопленника.

– Переверните, чтобы лицо попало в кадр... Хорошо... Обычный

для Средиземноморья осенний норд‑ост рвал полы плащей,

поднятые воротники плохо защищали сухопутных крыс,

презрительно рассматриваемых капитаном, связывавшим с ними

неприятности сегодняшнего дня,

– Руки крупным планом... И вот какая‑то дырочка на груди.

Вроде прокола...

Все трое были в респираторах, поэтому голоса звучали глухо,

только затвор мощной фотокамеры щелкал четко и резко.

– Доктор, разрезать костюм?

– Нет, подробное исследование в морге. Тем более надо успеть

осмотреть второго...

В полумиле к югу имелось еще одно желтое пятно – более

интенсивной окраски и четкой формы, потому что красящую

шашку сбросили совсем недавно, когда усиливший бдительность

Иорданидис с помощью бинокля рассмотрел в прозрачной

- 7 -

аквамариновой толще неподвижно зависшую тень,

напоминающую очертаниями человеческую фигуру. Второй труп

тоже оказался облаченным в черный гидрокостюм и акваланг,

вес которого и удерживал покойника на глубине двух метров.

Через пару дней гнилостные газы преодолели бы тяжесть

дополнительного груза – этот эффект, хорошо знакомый

служащим морской полиции и судебным врачам, не позволяет

надежно прятать концы в воду.

Парящие кругами чайки наблюдали, как матросы с надувной

лодки заводили сеть и кран‑балкой втаскивали аквалангиста па

борт катера. Теперь два распирающих черную резину тела

лежали рядом на вымытых добела досках палубы. По лицу

продолжающего манипулировать рулем капитана можно было

определить, что он считает свою посудину безнадежно

оскверненной.

Процедура осмотра повторялась, вновь щелкала фотокамера,

криминалисты в прозрачных разовых перчатках привычно

ворочали мертвеца.

– Они погибли в один день, – ни к кому не обращаясь, сказал

доктор. – Уверен, что и причина смерти окажется одинаковой.

Криминалисты переглянулись. Гидрокостюмы и акваланг явно

иностранного производства, на поясе одного утопленника боевой

нож, у второго – пустые ножны. Вряд ли оба просто

захлебнулись. Совершенно ясно, что это не рядовое дело.

Места обнаружения трупов обозначили буйками, надувную лодку

подняли на палубу, катер взял курс на берег. Только желтые,

постепенно светлеющие и все более расплывающиеся пятна

напоминали о происшедшем. Они сохранились до вечера:

специальная краска маркировочных шашек очень устойчива к

морской воде.

В Москве было пасмурно и зябко, дул пронизывающий ветер,

срывался сухой колючий снег, больно секущий лица прохожих,

отчего на мучнистого цвета коже проступало подобие румянца.

Суетящиеся в вечной толчее мегаполиса люди в основном

являлись жертвами перестройки, потому что преуспевшие в

экономических и политических реформах катили по городу в

теплых, комфортабельных лимузинах.

Защищенные бронированными бортами специальных «ЗИЛов» и

высококлассными, профессиональными телохранителями из

- 8 -

Главного управления охраны, мчались по государственным

делам руководители государства, в представительных

«линкольнах», «фордах», «вольво» под частной охраной

отставников силовых структур спешили делать деньги

бизнесмены, в «волгах» из гаража Федерального собрания

торопились к законотворчеству депутаты, в «мерседесах» и

«БМВ» мчались на разборки бандиты, в самых разнокалиберных

экипажах, как отечественных, так и иностранных марок, а то и

просто в такси поспешали по вызову дорогие проститутки.

Зачастую их пути и интересы пересекались – в одной машине

могли оказаться крупный руководитель и глава мощной

преступной группировки, известный политик и миллиардер из

«новых русских», удачливый рэкетир и милицейский генерал. Во

взбесившемся перестроечном мире были возможны любые

сочетания, потому что партийно‑советская кастовость и

иерархия номенклатуры ушли в прошлое, так же как борьба за

«чистоту рядов», а моральные принципы и представления о

чести и достоинстве были уничтожены еще раньше, теперь все

определяли два фактора: безнаказанность и общность

интересов. Интересы же бывшего советского, а ныне российского

человека особым разнообразием не отличаются и сводятся к

удовлетворению собственных физиологических потребностей,

желательно за счет избирателей, налогоплательщиков, серой

солдатской массы и прочих олухов.

Поэтому победители эпохи перестройки занимались в резво

бегущих автомобилях одним и тем же: считали деньги, причем

не российские рубли, а доллары и марки, поправляли уставшие

организмы ароматным коньяком или, в зависимости от

пристрастий, прозрачной чистейшей водкой, по

правительственной или коммерческой спутниковой связи

договаривались о встречах для дачи‑получения взяток, обедах

или ужинах, любовных свиданиях, улаживали нескончаемые и

столь важные хозяйственные дела, дозаряжали и в последний

раз проверяли оружие, тискали обтянутые скользким нейлоном

женские бедра и колени, а то и приправляли

походно‑транспортный, но оттого не менее сладкий минет,

обсуждали с соучастниками планы преступлений, продумывали,

как лучше обмануть партнеров по бизнесу, готовили заговоры и

интриги – словом, делали то, за что в недавние времена

- 9 -

подлежали расстрелу, многолетнему тюремному заключению

или, по крайней мере, исключению из партии, снятию со всех

постов и гражданской смерти.

Сейчас, правда, на смену гражданской с высокой долей

вероятности пришла возможность обычной, биологической,

смерти насильственного характера. Ежедневная криминальная

хроника приучила к мысли, что убить могут кого угодно.

Бизнесменов каждый день расстреливают в офисах или

подъездах собственных домов, взрывают в машинах; крутым,

отпетым бандитам всаживают пулю в лоб или затылок еще

более крутые и отпетые. Наиболее благополучна судьба

политиков и проституток – их не отстреливают в массовом

порядке. Наверное, потому, что и с теми, и с другими легко

договориться.

Полковник госбезопасности Дронов выгодно отличался от

пассажиров тысяч других рассекающих столицу машин. Он не

посадил рядом с собой ни политика, ни миллиардера, ни

проститутку, не опохмелялся на ходу, не решал по спецсвязи

личных проблем, не имел при себе валюты и даже оружия,

положенного по роду деятельности. К тому же думал он

исключительно о службе.

Во многом это объяснялось тем, что более полугода, пока шло

служебное расследование и уголовное следствие по делу о

бывшем одиннадцатом отделе КГБ СССР, он находился в

«подвешенном» состоянии и пребывал в полном неведении

относительно своей судьбы. Лишь неделю назад полномочная

комиссия при Директоре ФСК вынесла заключение о полной

непричастности Дронова к злоупотреблениям генерала

Верлинова. Более того, было признано, что он принял

решительные меры для предотвращения ухода

генерала‑изменника за кордон и наведения порядка в

подразделении.

Сегодня Дронов получил назначение на должность начальника

отдела и полковничьи погоны. А потому его переполняло

желание хорошо зарекомендовать себя в новом качестве и

оправдать доверие руководства. О посторонних вещах, а тем

более о личной выгоде свежеиспеченный полковник думать не

мог – время для этого еще не пришло.

Неброская черная «волга» с антеннами радиотелефона и

- 10 -

специальной радиосвязи проделала неблизкий путь от

центрального здания ФСК на Лубянке до штаб‑квартиры

Управления по безопасности специальных технических объектов

в Юго‑Западном районе столицы. Еще недавно комплекс зданий

за глухим кирпичным забором назывался одиннадцатым отделом

КГБ СССР, его многолетний руководитель генерал Верлинов

почти добился полной автономии своего подразделения и

собирался превратить его в Министерство внутреннего контроля,

призванное покончить с коррупцией, преступностью, моральным

разложением и распродажей России. Но в большой игре любая

ошибка оборачивается поражением, а подчиненные генерала

допустили ряд промахов...

Нового начальника ждали: едва автомобиль приблизился к

стальным, выкрашенным в зеленый цвет воротам, как тяжелые

створки распахнулись будто сами собой. Вытянувшись в струнку,

отдали честь охранники – в период реформации недостаточное

усердие может стоить места. А в том, что предстоит большая

перетряска, никто не сомневался, в коллективе царило нервное

ожидание.

Через полчаса Дронов собрал руководителей структурных

подразделений на оперативное совещание.

– Порочная идея о самостоятельности нашего отдела

закончилась тем, чего и следовало ожидать, – сурово сказал он,

разглядывая напряженно застывших По обе стороны длинного

стола подчиненных. – Политической авантюрой, служебными

нарушениями и прямыми преступлениями, в том числе изменой

Родине.

Полковник говорил ровно, строго и размеренно, умело делая

паузы, усиливающие внимание слушателей. Неосознанно он

копировал своего предшественника, и если закрыть глаза, то при

известной доле воображения можно было представить, что

совещание ведет Верлинов. С открытыми глазами даже самое

богатое воображение не могло помочь: давно не глаженный

костюм сидел на новом начальнике неловко, кончики воротника

сорочки чуть загибались вверх, галстук, казалось, скрутится В

трубочку, если снять аляповатую желтую заколку. В принципе,

эти мелочи не особенно бросались в глаза – так ходят три

четверти руководителей, считающих, что костюмно‑галстучный

наряд придает респектабельность сам по себе.

- 11 -

Но сотрудники одиннадцатого отдела не успели забыть генерала

Верлинова, который всегда смотрелся щеголем, независимо от

того, одет он в гражданское или в форму. Умение одеваться с

иголочки было у него врожденным, как и породистость лица,

значительность манер, весомость речи. Такие вещи не

вручаются вместе с погонами. Верлинов выглядел генералом.

Дронов же, с его простоватым лицом, грубыми ухватками и

неистребимой, неосознаваемой привычкой копировать

руководство, даже бывшее и опальное, не тянул выше

исполнительного и деятельного капитана.

– Бывший начальник планировал присвоение несвойственных

отделу контрольно‑надзорных функций, проводил недопустимые

эксперименты по использованию землетрясений направленного

действия, похитил специальное снаряжение и оружие, –

продолжал полковник. – Когда пришло время за все отвечать, он

использовал служебное положение и на подводной лодке

морского отделения попытался бежать за границу! Только наша

бдительность и решительные действия матросов сорвали эту

попытку. Изменник не остановился перед убийством тех, кто

пытался его задержать, но и сам был уничтожен...

Стоящая в комнате тишина загустела и стала буквально

гробовой. Присугствующие в самых общих чертах знали о

происшедшем. Но последняя фраза оглушила, потому что

содержала совершенно новую и В полном смысле слова

убийственную информацию. После мгновения шокового

оцепенения начальники подразделений и служб зашевелились,

вдоль длинного стола заседаний прокатился возбужденный

шумок. Начальник научно‑экспериментального института

Данилов ослабил узел галстука и вытер платком взмокший лоб.

«Заволновался генеральский любимчик», – отметил про себя

Дронов и повысил голос:

– Следствие по делу Верлинова подходит к концу, но необходимо

искоренить и питательную среду, сделавшую возможными его

преступления! Я намерен разоблачить всех соучастников

изменника и либо предать военному суду, либо просто выкинуть

за ворота!

При этом полковник в упор смотрел на Данилова, и тот явно

чувствовал себя неуютно.

– Как вы знаете, недавно у нас изменилось название. Это не

- 12 -

просто техническая деталь – отныне задача Управления четко

определена: обеспечение безопасности специальных

технических объектов. С гигантоманией и несвойственными

функциями покончено! Ряд служб придется расформировать или

передать другим отделам и управлениям ФСК. Зачем нам

морское отделение, служба информационного перехвата,

ударная группа? Лучше усилить охрану спецобъектов, навести

порядок в системе подземных коммуникаций! Там все запущено

до предела – по спецтуннелям шляются преступники и бродяги,

завелись какие‑то искатели приключений, которые ходят туда по

выходным для развлечения, да потом еще дают интервью

журналистам... И эвакуаторы заброшены, скоро в них

пооткрывают платные туалеты и коммерческие ларьки!

В другое время собравшиеся могли улыбнуться, хотя бы

мысленно; про туалеты я ларьки в эвакуаторах неоднократно

говорил генерал Верлинов. Но сообщение о трагической судьбе

генерала отбивало охоту к улыбкам – в большинстве своем

сотрудники любили начальника одиннадцатого отдела и мало

верили в его измену.

Дронов продолжал монолог еще десять минут. Он ставил задачи

на перспективу, критиковал предыдущего начальника и весь

одиннадцатый отдел в целом, обосновывал необходимость

реорганизаций и сокращений – словом, добросовестно

воспроизводил полученное полтора часа назад напутствие

Директора ФСК. Хотя сам не был с ним согласен. И слова про

упразднения, ликвидации и передачи в чужие руки собственных

служб выдавливал через силу.

Потому что ни один руководитель не любит сокращений штатов

и ограничений полномочий своего ведомства, ибо в конечном

счете это умаляет его авторитет, снижает вес в определенных

кругах, сужает личные возможности.

Полковник прекрасно понимал, что если точно выполнить

инструкции Директора, то от громадного сложного механизма

власти, созданного Верлиновым, останется жалкий огрызок.

Именно этого и добивается руководитель ФСК, которому

совершенно не нужен могучий монстр, грозящий в любой момент

выйти из подчинения. Но здесь интересы Директора и Дронова

резко расходятся. Никто не называет кочерыжку кочаном

капусты. Точно так же урезанное мощное Управление

- 13 -

превратится во второстепенный отдел. Неминуемо снизятся

«потолки» званий, упадет роль начальника... Значит, никогда не

бывать Дронову членом коллегии ФСК, никогда не получить

генеральские погоны! И хотя открыто выступать против

предложений Директора Дронов не мог, но он не собирался

рубить сук, на котором сидит. Способы сохранить штаты, силу и

мощь Управления предстояло продумать. А пока полковник

прилежно говорил то, чего от него ожидали. Тем более что дело

было привычным.

 

 

* * *

 

Секретное заседание правительства Республики Греция

посвящалось страшной находке у острова Тинос. Докладывал

министр общественного порядка Папатемелис – высокий грузный

мужчина с редкими волосами, тщательно уложенными один к

одному поперек отчетливо различаемой лысины.

– Изложенные выше факты позволяют сделать вывод, что мы

столкнулись не с простым убийством, а с деятельностью

специальных служб другого государства, – закончил он свое

выступление и, собрав несколько листков с машинописным

текстом и строгими грифами в черную кожаную папку, опустился

на мягкий стул с высокой резной спинкой.

В огромном зале наступила тишина. Косые солнечные лучи били

в узкие, под потолок, окна, высвечивая летающие в воздухе

серебристые пылинки и отражаясь зайчиками от зеркального

узорчатого паркета. Премьер‑министр Папандреу обвел

взглядом членов Кабинета, восседавших вокруг массивного

дубового стола. Аккредитованные при Доме правительства

журналисты острили, что, если министров одеть в доспехи, они

напоминали бы рыцарей короля Артура. Сейчас ни одного

газетчика здесь не было.

– До сих пор ничего подобного у нас не происходило, – словно

размышляя вслух, произнес министр по делам Эгейского моря

Кадакас и поправил очки в тонкой оправе, дымчатые стекла

которых придавали моложавому лицу таинственное выражение.

– Территориальные воды Швеции – другое дело, инциденты там

уже навязли в зубах... Значит, должна быть какая‑то причина!

- 14 -

Взгляды присутствующих обратились к невысокому загорелому

человеку, внимательно изучающему какой‑то документ и

делающему в нем пометки перламутровым автоматическим

карандашом. Константинос Скандалидис сохранял

невозмутимость, словно не чувствовал внимания окружающих,

хотя все знали: от него не ускользает ни малейшее изменение в

непосредственной близости и ни одно мало‑мальски значимое

для безопасности государства событие на всех ста тридцати

тысячах квадратных километров территории республики.

– Известна эта причина министру внутренних дел? – спросил

глава Кабинета, и Скандалидис мгновенно оторвался от своего

занятия.

– Пока нет, – спокойно отозвался он. – Мы только начали

работать. К тому же требуется проведение поисковых работ на

значительной глубине и достаточно большой территории. Для

этого необходимо содействие военно‑морского флота.

Договоренность с господином Арсенисом достигнута.

Министр национальной обороны утвердительно кивнул головой

и, прерывая коллегу, заметил:

– Если потребуются водолазные работы на больших глубинах,

придется просить помощи у американцев. Премьер‑министр

пожал плечами.

– Думаю, с этим не будет проблем. В конце концов, мы партнеры

по НАТО. Что еще?

– Еще проблема сохранения тайны... – Скандалидис раскрыл

стандартную кожаную папку.

– Ход следствия строго засекречен, – встрепенулся

Папатемелис.

– И тем не менее... – Министр внутренних дел извлек несколько

газет. – Статья в «Трибуне»: «Трупы у острова Тинос» с двумя

фотографиями. «Послеполуденная»: «Тайна неопознанных

утопленников», три фотографии, причем в кадр попала часть

акваланга, по которой специалист может определить страну его

изготовления. Правда, хороший специалист...

– Все ясно, – мягким жестом премьер‑министр остановил

докладчика. – Задача генерального секретариата по печати и

информации приостановить появление подобных материалов на

радио и телевидении. Президиум правительства должен

провести подобную работу с Афинским информационным

- 15 -

агентством. Для максимальной эффективности и полноты

расследования, мне кажется, следует объединить усилия

ведомств господ Папатемелиса и Скандалидиса... Министры

внутренних дел и общественного порядка кивнули.

– Необходимое содействие окажет господин Арсенис, –

продолжил глава Кабинета, и министр национальной обороны, в

свою очередь, выразил полное согласие. – А в случае

необходимости мы обратимся к нашим американским друзьям.

– Как быть с дипломатической оценкой событий? –

поинтересовался министр иностранных дел. – Не следует ли

внести ноту протеста российскому правительству?

Несколько секунд премьер размышлял.

– Наверное, не нужно спешить с официальными заявлениями,

господин Попульяс. А вот приватно оповестить посольство о

происшедшем и выразить свою озабоченность... Это другое

дело. Ведь у нас ровные дружеские отношения с Россией. И

пока не установлено, что инцидент связан с посягательством на

интересы Греции, не стоит их обострять. И еще... Папандреу

замолчал, что‑то обдумывая.

– Вы знаете, что коммунисты вновь поднимают в парламенте

вопрос о выходе из НАТО. Их поддерживают новые демократы –

это сто двадцать голосов из трехсот. Поэтому расследование

имеет очень важное политическое значение. Если будет

установлено, что республика подвергается воздействиям извне и

это угрожает ее безопасности, Палата депутатов ни за что не

проголосует за такое решение...

 

 

* * *

 

Через два дня Андреас Иорданидис сидел в приемной

начальника отдела криминальной полиции министерства

общественного порядка, дожидаясь пока минутная стрелка

ручного хронометра преодолеет последние пять делений. Его

вызвали на десять часов, а шеф отличался крайней

пунктуальностью, поэтому подчиненные старались всегда

являться заранее, чтобы избежать опозданий и связанных с

ними разносов.

Андреас поерзал на жестком стуле. Казалось, секунды

- 16 -

растягиваются в минуты, а минуты – в часы. Блестящая медная

табличка с гравировкой «Антониас Стилиманос» притягивала

взгляд и гипнотизировала. Рядовой инспектор с острова Тинос

нечасто бывал даже у начальника участка в Пирсе, а на такой

уровень вообще попал впервые.

Инспектору недавно исполнилось тридцать два года – возраст

достаточный для того, чтобы сделать карьеру. И предельный для

последней попытки запрыгнуть на более высокий уровень. Но

для такого прыжка необходим трамплин: полезные знакомства,

связи с сильными мира сего или, на худой конец, раскрытые

сложные преступления. Знакомств и связей у сельского парня из

Македонии не было, оставалось надеяться на

профессиональные успехи. Провал операции по наркотикам мог

положить конец всем надеждам, но обнаружение двух

утопленников как бы нейтрализовало неудачу. Он был уверен,

что вызов к начальству связан с этим делом.

Привычно приклеив неотразимую улыбку дамского любимчика,

Андреас повернулся на шелест пишущей машинки.

– Когда вызывают к начальству, трудно представить, что тебя

ждет – благодарность или взыскание, – завораживающим

баритоном произнес он. Приходилось делать над собой усилие:

сухая бесцветная особа неопределенного возраста не вызывала

совершенно никакого интереса.

– Зато потом узнаешь это наверняка, – безразлично ответила

секретарша, – вам осталось потерпеть три минуты.

Обаяние инспектора явно на нее не подействовало. Злые языки

говорили, что секретарш подбирает жена шефа и

невосприимчивость к мужскому обаянию является одним из

главных, если не непременным условием.

Ровно в десять Иорданидис вошел в просторный кабинет,

обставленный старой, массивной, добротно сделанной мебелью.

Настоящее дерево, настоящая кожа обивки, настоящая сталь

головок обивочных гвоздей – все это выгодно отличало

обстановку от новомодной офисной мешанины хромированных

трубок, дымчатого стекла, штампованной пластмассы и

создавало атмосферу обстоятельности и надежности, столь

необходимую государственному учреждению.

И от крепкой, начинающей затягиваться возрастным жирком

фигуры шефа исходило излучение уверенности, властности и

- 17 -

непоколебимой силы. Бык. Прозвище приклеилось в молодости,

когда начинающий полицейский с разбега вышиб головой дверь

дешевого мотеля, выбив пистолет у притаившегося за ней

бандита. Потом случалось много историй, закрепивших эту

кличку, и не все они были связаны с похождениями в

профессиональной сфере. Так что предусмотрительность его

супруги имела основания.

Сейчас Бык в спокойной позе восседал за огромным столом,

положив скрещенные руки на стандартную, толстого картона,

папку для материалов расследования.

– Проходите, господин Иорданидис, – густым голосом прогудел

он и, обозначив попытку встать навстречу гостю, по‑настоящему

поздоровался за руку, чем очень удивил инспектора. На такой

прием мог рассчитывать визитер в ранге не меньше начальника

участка. Да и то не всякий.

Обостренная интуиция полицейского связала необычно

любезную встречу с наличием в кабинете постороннего –

худощавого мужчины, почти полностью утонувшего в большом

кожаном кресле.

Однако шеф вел себя так, будто они находились наедине.

– Присаживайтесь, – дружески предложил он. – Ваша находка

оказалась чрезвычайно важной. Два утопленника, да не просто

утопленника... Впрочем, вы, наверное, слышали о результатах

вскрытия? Инспектор пожал плечами.

– Совершенно ничего. В участке никаких материалов нет... Я

пытался расспросить доктора, но он повел себя как‑то странно...

У меня создалось впечатление...

Иорданидис покосился в сторону человека в кресле. Тот сидел

неподвижно, прикрыв глаза, – создавалось впечатление, что он

дремлет.

– Продолжайте. – Бык успокаивающе махнул могучей рукой.

– ...что вся информация по этому делу засекречена.

– Совершенно правильно, – удовлетворенно кивнул шеф. – Я

рад, что ничего не просочилось наружу. Нам ни к чему лишние

осложнения...

Тяжелый взгляд гипнотизировал инспектора. Бык выжидал, но и

Андреас умел проявлять сдержанность. Пауза затянулась. Шеф

удовлетворенно кивнул еще раз.

– Сейчас вы поймете, что я имею в виду. – Он раскрыл папку,

- 18 -

извлек десяток фотографий и, перебирая, стал бросать одну за

другой перед инспектором, сопровождая свои Действия

короткими комментариями.

Распухшие трупы в черных гидрокостюмах.

– Это вы видели, хотя и издалека...

Гидрокостюмы отдельно. Они были разрезаны, но аккуратно

сложены по линии разреза. Акваланг. Нож в ножнах. Пустые

ножны. Ласты.

– Снаряжение «тюленей». Приходилось слышать?

– Тюленей?

– «Тюлени», «ластоногие», «люди‑лягушки»...

– А‑а‑а... – припомнил инспектор. – Подводные диверсанты!

– Точнее, подразделения «Силз», – не открывая глаз, произнес

человек в кресле. – Боевые пловцы.

– Вот именно, – Недовольно сказал Бык. Он не терпел, когда его

перебивают.

– Только это не греческие «Силз». Все снаряжение российского

производства.

Выдержав паузу, шеф бросил на стол еще несколько

фотографий.

Распухшие обезображенные трупы.

– Хорошо, что не слышно запаха, – цинично хмыкнул Бык. –

Когда их вытаскивали, капитан катера грозился подать в

отставку, а матросы блевали.

Крупным планом татуировки: подводная лодка под перископом,

надпись «Прокоп, 1970». Крупным планом ранения, похожие на

уколы стилетом.

«Чем их убили?» – хотел спросить Иорданидис, но не успел.

– Знаете, что это такое? – Шеф извлек из папки целлофановый

пакетик с двумя тускло блестящими гвоздями.

Коротко звякнув, пакетик шлепнулся на столешницу перед

инспектором, и тот увидел, что в нем не гвозди, а шестигранные

стрелки длиной по десять‑одиннадцать сантиметров и

диаметром около пяти миллиметров. Андреас понял, что

получил ответ на незаданный вопрос.

– Наверное, специальные пули, которыми «тюлени» убивают

«лягушек»...

Человек в кресле открыл один глаз, остро глянул на

полицейского и чуть заметно улыбнулся.

- 19 -

– Совершенно верно, – кивнул Бык массивной головой. – Пули от

русского подводного пистолета конструкции Симонова.

– Зачем же русским убивать друг друга? – машинально спросил

Иорданидис. – Да еще в наших территориальных водах?

– Это один вопрос. – Шеф загнул крепкий, поросший волосами

палец. – Кто совершил двойное убийство? Это второй вопрос.

Почему русские боевые пловцы проявляют активность на

греческой территории? Нет ли здесь угрозы для нашего

государства? Таковы третий и четвертый вопросы, а за ними

неизбежно последуют многие другие, причем обычный криминал

тесно переплетается с политикой и государственной

безопасностью... Именно поэтому расследование должны

проводить полиция и контрразведка совместно.

Андреас уже давно ожидал чего‑то подобного, но только сейчас

отчетливо понял, почему в кабинете находится посторонний и

какая роль в этой истории уготована ему самому. Похоже, Бык

ожидал вопросов, но у инспектора имелся только один.

– Почему именно я?

– Во‑первых, вы один из самых способных и перспективных

сотрудников...

Иорданидис знал, что это неправда. Начальство никогда не

считало его ни способным, ни перспективным. А провал

последней операции вообще ставил под сомнение дальнейшую

карьеру.

– Во‑вторых, вы обнаружили этих русских... Тоже неправда.

Тогда к расследованию можно было привлечь не менее десятка

человек – от пилота вертолета и капитана катера до патрульных,

сопровождавших трупы в морг.

– А в‑третьих... – Бык замолчал, как бы взвешивая: стоит ли

говорить то, что он собирался сказать. – В‑третьих,

контрразведка из нескольких кандидатур выбрала вас.

Шеф указал на третьего молчаливого участника разговора.

Человек в кресле уже не спал и не имитировал сон. Он

внимательно рассматривал Иорданидиса, и Андреас ощутил, что

взгляд у контрразведчика острый, пронизывающий насквозь.

– Знакомьтесь, – с несвойственной ему церемонностью сказал

Бык. – Грегорис Влакос, Андреас Иорданидис.

Контрразведчик пружинисто вскочил и протянул руку. Ладонь

была увесистой и жесткой.

- 20 -

– Вы скажете, почему выбрали именно меня? – спросил

полицейский.

– Скажу, – после секундной заминки ответил Влакос. – Но чуть

позже. И... это будет правдой только в том случае, если

окажется, что я не ошибся.

– Браво! – усмехнулся Андреас. – Мне нравятся откровенные

парни.

– Ты мне тоже понравился, – улыбнулся в ответ контрразведчик.

– И это хорошо: взаимные симпатии помогают в работе. Ваш

начальник не сказал главного нам предстоит раскрыть

российскую шпионскую сеть!

 

 

* * *

 

– Если учесть время, прошедшее с момента их смерти, и

скорость подводных течений, то погибли они где‑то здесь... –

Влакос ткнул остро отточенный карандаш в крестик на карте,

обозначающий место обнаружения утопленников, и провел

короткую линию на северо‑восток.

Твердый грифель вырисовал аккуратный кружочек.

– Около километра до острова Тинос, – продолжил

контрразведчик. – Глубина здесь за двести метров. С

завтрашнего дня в этом районе начнутся поисковые работы –

траление, магнитосъемка, видеосъемка... Карандаш так же

аккуратно заштриховал кружок.

– Что предполагается найти? – поинтересовался инспектор.

Влакос пожал плечами.

– Как минимум – второй акваланг. Как максимум – все что

угодно. Торпеду с ядерной боеголовкой, автоматическую

станцию слежения и радиоперехвата, русскую подводную лодку...

– Ну уж и целую лодку! – улыбнулся Андреас, давая понять, что

оценил шутку напарника. Но тот оставался совершенно

серьезным.

– А как, по‑твоему, эти парни оказались здесь?

– Мало ли... В Пирей недавно заходил русский туристский

теплоход...

– И они проплыли более ста пятидесяти километров на ластах?

Или на буксировочном скутере? Ерунда! К тому же исследование

- 21 -

акваланга показало, что выход в воду произошел на глубине

тридцати метров. Здесь была лодка! – Внезапно контрразведчик

осекся и махнул рукой. – Ладно. Что найдут, то найдут. Увидим.

– Если лодка и была, то давно ушла, – размышлял вслух

Иорданидис. – Не станет же она дожидаться, пока ее выловят

тралом...

– Ладно! – повторил Влакос, но не удержался и по инерции

произнес. – Мало ли как бывает в жизни... Авария,

непредвиденная задержка... Когда вы находите убитого, то

обязательно прочесываете окрестности, верно? Хотя

совершенно ясно, что убийца постарается унести ноги

Подальше. Давай лучше поговорим о твоей части работы...

Воцарившаяся было в специально выделенном кабинете

полицейского управления атмосфера дружеской

доверительности мгновенно исчезла. Во всем мире спецслужба

и полиция живут как кошка с собакой. Контрразведчики считают

себя интеллектуальной элитой, охраняющей высшие интересы, и

перекладывают всю грязную работу на полицейских, которые, по

их разумению, существуют именно для того, чтобы возиться в

дерьме. В свою очередь, полицейские платят неприязненным

отношением к рыцарям плаща и кинжала, чьи методы лежат вне

закона и очень похожи на приемы, принятые в уголовном мире.

Когда сотрудники антагонистических систем работают вместе,

стремление к общей цели и личные отношения оттесняют

взаимную неприязнь на второй план, но она может совершенно

неожиданно проявиться в любой момент.

– Я дам задание своим информаторам и буду ждать сообщений,

– сухо сказал Иорданидис. – Расшифровывать агентов я не могу,

поэтому тебе придется доверять мне на слово.

– Конечно, – кивнул Влакос. – Только вот что... Сколько у тебя

осведомителей?

– Девять.

– Этого мало. Надо залегендировать обоснование заданий для

всех офицеров криминальной полиции, чтобы агентурная сеть

побережья была задействована полностью.

– А ваша сеть уже задействована? – спросил Андреас. Влакос

снова кивнул.

– И каковы результаты?

Ответ напрашивался сам собой: если бы контрразведке удалось

- 22 -

получить результат, то она не нуждалась бы в помощи полиции.

Влакос внимательно посмотрел на напарника. Они были одного

роста и примерно одного возраста, только полицейский обладал

более плотной фигурой и весил на добрые десять килограммов

больше.

Иорданидис ждал, как отреагирует контрразведчик на столь

явную подначку. Рассердится? Не подаст вида, но затаит обиду?

Ответит колкостью? Но Влакос лишь широко улыбнулся.

– По‑моему, наступило время обеда. Если полицейские

позволяют себе пропустить за едой пару стаканчиков хорошего

вина, то я угощаю.

 

 

* * *

 

Работу в новой должности полковник Дронов начал с того, что

тщательно перешерстил штаты. Все более‑менее близкие

Верлинову сотрудники были отправлены на пенсию, а тех, у кого

не хватало выслуги, увольняли по состоянию здоровья,

сокращению штатов и другим формально‑бюрократическим

основаниям, которые в изобилии имеются у любого руководителя

для того, чтобы избавиться от неугодных подчиненных.

Специально созданная бригада проводила служебное

расследование фактов пособничества беглому генералу.

Основным объектом ее деятельности по указанию Дронова

стали научно‑экспериментальный институт и его начальник.

«Работы по исследованию возможностей направленных

сейсмических воздействий (кодовое наименование темы „Сдвиг“)

были возобновлены по моему предложению и с согласия

генерал‑майора Верлинова, – читал Дронов перепечатанную на

машинке аудиозапись допроса Данилова. – По его же указанию

мною составлена карта координат узлов сейсмической

неустойчивости, воздействие на которые вызовет толчки в

определенных точках земной поверхности. Мы и ранее

составляли подобные документы – координатные сетки точек

инициирования и так называемых точек проявления, чтобы

знать, где нужно произвести подземный взрыв для разрушения

стратегического объекта вероятного противника. Но в этот раз

карта узлов сейсмической неустойчивости привязывалась к

- 23 -

Москве, к конкретным целям: Кремлю и спецсооружению 001 –

центральному правительственному бункеру управления в

условиях военных действий. В точку, обеспечивающую

поражение Кремля, по распоряжению генерал‑майора был

заложен инициирующий заряд в виде ядерной боеголовки

средней мощности...» Дронова бросило в жар. Оторвавшись от

документа, он провел рукой по вспотевшему лицу и машинально

вытер ладонь о брюки. Самое страшное, что Данилов не врал,

не фантазировал, не брал на испуг. Начальник института говорил

чистую правду.

«...Доставка заряда к точке инициирования осуществлена с

помощью экспериментальной подземной лодки. Взрывать

боеголовку генерал‑майор, по его словам, не собирался,

намереваясь использовать ее в качестве средства давления на

правительство при проведении какой‑то политической

комбинации, суть которой мне неизвестна. Кто конкретно

производил установку заряда и в каком месте, мне тоже

неизвестно, так как этим руководил генерал‑майор лично. Сетка

точек инициирования в привязке к целям города выполнялась в

единственном экземпляре, и ее местонахождение мне тоже

неизвестно...» – Черт бы его побрал! – Полковник отшвырнул

листок со взрывоопасной, в буквальном смысле слова,

информацией. Мертвый Верлинов переиграл его, да и всех

остальных! Генерал был хорошим оперативником и

неукоснительно выполнял основное правило конспирации:

каждый должен знать только то, что ему необходимо. Он

доверял Данилову и знал, что тот никогда не выдаст, но он знал

и про скополамин, пентонал натрия, другие виды «сывороток

правды», три‑пять кубиков которых полностью подавляют волю

допрашиваемого и развязывают ему язык. Начальнику института

вкололи все пять...

Дронов вскочил с места. Офисное кресло мягко прокатилось по

кабинету и с грохотом ударилось о стену. В дверь немедленно

заглянул плечистый прапорщик.

– Что случилось, шеф?

Полковник отметил быстрый взгляд, мгновенно охвативший

кабинет, и синхронно дернувшуюся могучую руку, в которой

скорострельный портативный «кедр» казался детской игрушкой.

– Все нормально, – устало произнес он, но прапорщик уже

- 24 -

определил источник шума – рука расслабилась, взгляд погас, и

дверь тихо закрылась.

«А что же, собственно говоря, нормально?» – спросил сам у себя

начальник Управления по безопасности специальных

технических объектов, отчетливо ощущая, что стоит на краю

пропасти. Потому что не только самый важный спецобъект –

правительственный бункер, но и главный объект страны

находятся в опасности, причем по воле его предшественника и

непосредственного в тот момент руководителя, а он, Дронов, не

в состоянии эту опасность нейтрализовать...

Он быстро прошел через комнату отдыха в санблок, умылся

холодной водой, вытерся шершавым от крахмала полотенцем и

замер, оперевшись руками на края голубоватой фаянсовой

раковины. Прямо перед ним, в плоском прямоугольнике

вмонтированного в кафель зеркала, отражались стены,

отделанные голубой с легким ненавязчивым рисунком плиткой,

три разноцветных полотенца, чуть потрескивающая лампа

дневного света и мертвенно‑бледное, то ли от безжизненного

освещения, то ли от отсутствия жизненных сил, лицо.

Выпуклый лоб, чуть прикрытый косой прядью начинающих

седеть волос, густые черные брови, маленькие круглые глаза,

крупный нос, твердые, плотно сжатые губы, массивный,

выступающий вперед подбородок. Лицо было его собственным,

родным, единственным, на что приятно смотреть в чуждом мире,

созданном ненавистным предшественником. Верлинов подбирал

кафель и сантехнику для санблока, обои, светильники и мебель

для комнаты отдыха, показывал, как вмуровать в стену зеркало и

где привинтить вешалку... И наверняка вытирался этими

полотенцами! Дронов скомкал и брезгливо отбросил

накрахмаленный кусок ткани.

«Где же эта проклятая координатная сетка?» При

тщательнейшем обыске всех служебных помещений,

автомобиля, самолета и вертолета бывшего начальника

одиннадцатого отдела ничего похожего обнаружено не было. Да

и вообще не нашли ни одного документа, ни одной улики...

Значит, он взял ее с собой!

Закрыв дверь в санблок, Дронов опустился в глубокое,

располагающее к отдыху кресло и закрыл глаза. Следовало

определиться: что делать? Написать рапорт Директору:

- 25 -

Кремль находится под прицелом сейсмической бомбы,

спецбункеру 001 тоже угрожает опасность, карта точек

уничтожения стратегически важных объектов столицы исчезла,

Управление по безопасности специальных объектов ничего

поделать не может... Ну и что? Выбросят к чертовой матери без

пенсии, как половую тряпку! Не‑е‑е‑т... Дураков нема... Надо

придумать что‑нибудь поумней!

Но ничего умного в голову не приходило. Когда Дронов

возглавлял оперативный сектор одиннадцатого отдела, было

куда проще. Организация наружного наблюдения, техническое

прослушивание, агентурное проникновение, засады,

задержания... Дело знакомое, привычное, он и лично выезжал на

«горячие» ситуации, например, когда в перестрелке с бандитами

погиб капитан Якимов, а его напарника капитана Васильева

задержала милицейская группа немедленного реагирования...

Восемь трупов, лужи, брызги, потеки крови, возбужденные и

злые, со взведенным оружием, спецназовцы... Тогда он

справился в три минуты – вызволил Васильева, забрал труп и

оружие Якимова, дал указания старшему спецгруппы и вместе с

сотрудниками исчез, так и не «засветившись». Однако все это не

требовало большого ума. А сложные операции, изящные

оперативные комбинации и тонкие агентурные игры придумывал

Верлинов. Со стороны казалось, будто особой трудности тут нет,

и, тогда еще подполковник, Дронов считал, что и он сможет

руководить отделом... Проклятый предатель! Куда же он дел

документ?! Если взял с собой...

Полковник вернулся в кабинет, большим сложно‑узорчатым

ключом отпер сейф, извлек тонкую папку и сел к столу. Под

картонной обложкой были собраны копии документов,

относящихся к тому моменту, когда бегство генерала раскрылось

и Дронов исполнял обязанности начальника одиннадцатого

отдела.

Он пролистнул страницы, нашел нужные.

"Начальникам подразделений и служб одиннадцатого отдела КГБ

СССР.

Отозвать из командировок, полевых испытаний, учений и

экспедиций личный состав, провести инвентаризацию

технических средств, вооружения, другого имущества,

проанализировать состояние дисциплины на вверенных

- 26 -

объектах, проверить исправность общих и специальных систем.

Доложить о происшедших за последние семьдесят два часа

чрезвычайных происшествиях, нарушениях уставов, приказов и

правил внутреннего распорядка.

Врио начальника отдела подполковник Дронов".

"Врио начальника одиннадцатого отдела подполковнику Дронову.

Сообщаю, что приказ вернуться на базу не выполнила подлодка

«У‑672», осуществляющая операцию «Переход» по заданию

генерала Верлинова. Связи с «У‑672» нет уже восемнадцать

часов.

Начальник морского отделения одиннадцатого отдела

подполковник Сушняков".

"Начальнику морского отделения подполковнику Сушнякову.

На борту подлодки «У‑672» находится отстраненный от

должности за совершение ряда преступлений и объявленный во

всероссийский розыск генерал Верлинов, пытающийся бежать за

границу. Приказываю: пресечь попытку измены Родине любыми

возможными средствами.

Врио начальника одиннадцатого отдела подполковник Дронов".

"Капитану «У‑672» Чижику.

У вас на борту находится отстраненный от должности и

объявленный во всероссийский розыск за совершение ряда

преступлений генерал Верлинов. Приказываю: обеспечить

немедленное возвращение разыскиваемого на базу

одиннадцатого отдела.

Начальник морского отделения подполковник Сушняков".

"Врио начальника одиннадцатого отдела подполковнику Дронову.

Сообщаю, что после длительного перерыва на связь вышла

«У‑672», находящаяся в Эгейском море. Тридцать минут назад

на СПЛ ее покинул генерал Верлинов. Курс СПЛ неизвестен,

связь с ней отсутствует.

Сушняков".

"Начальнику морского отделения Сушнякову.

Для устранения вредных последствий допущенной вами

преступной халатности вам надлежит обеспечить возвращение

Верлинова на базу. В противном случае вы будете отстранены от

должности.

Дронов".

"Капитану подводной лодки «У‑672» капитан‑лейтенанту

- 27 -

Чижику.

Для устранения вредных последствий допущенной вами

преступной халатности вам надлежит безусловно обеспечить

возвращение Верлинова на базу. В противном случае вы будете

отстранены от должности и преданы суду военного трибунала.

Начальник морского отделения подполковник Сушняков".

"Начальнику морского отделения подполковнику Сушнякову.

Докладываю, что во исполнение вашего приказа пресечена

попытка измены Родине со стороны бывшего генерала

Верлинова. При задержании Верлинов уничтожен. Погибли также

мичман Крутаков, старшина второй статьи Прокопенко и старший

матрос Тимофеев.

Капитан «У‑672» Чижик".

"Врио начальника одиннадцатого отдела подполковнику Дронову.

Докладываю, что ваш приказ выполнен. При попытке изменить

Родине и уйти за границу Верлинов уничтожен. При задержании

погибли три матроса из команды «У‑672».

Начальник морского отделения Сушняков".

Дронов закрыл папку. Именно эти бумаги спасли его карьеру.

Тогда он не вникал в подробности: достаточно было того, что

Верлинов не ушел. Теперь появлялись вопросы... Где тело

генерала? Есть ли при нем координатная сетка? Почему ее до

сих пор не обнаружили? И самый главный вопрос: соответствует

ли содержание шифрограмм действительности? Ведь он,

Дронов, перестраховываясь, давил на Сушнякова, тот, в свою

очередь, страховался и давил на Чижика... А Чижику давить не

на кого, разве что на матросов... Вот трое и погибли. Но дела это

не меняет, все равно Чижик крайний – он внизу пирамиды, в

любом случае обломками завалит насмерть... Как ему

страховаться? Только отрапортовав о выполнении приказа...

Полковник снял трубку аппарата ВЧ‑связи и соединился с

морским отделением.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – отозвался Сушняков.

Голос был усталым. – Лодки ушли вместе с архивами и штабной

документацией. Наблюдатели ихние приходили, но пока ничего

не разнюхали. Следующий этап – вывоз снаряжения и техники...

Подполковник осуществлял тайную передислокацию

спецподразделения с территории ставшей самостийной Украины

и опасался провокаций, силовых конфликтов и

- 28 -

дипломатического скандала. В данной ситуации крайним

являлся он, и обломки упадут на его голову.

– Я не по этому вопросу. Где Чижик?

– Здесь пока. От командования лодкой отстранен, поедет на

Дальний Восток с понижением.

– Немедленно направляй его ко мне! – приказал Дронов.

– Есть!

Сушняков не удивился, во всяком случае, не проявил удивления

Как, впрочем, и всегда.

– Товарищ полковник, тут приезжали родители Тимофеева...

Насчет Крутакова жена звонила... Брат Прокопенко письмо

прислал...

– Кто такие? – буркнул занятый своими мыслями Дронов.

– Ну эти, которых Верлинов...

– А‑а‑а... Так что?

– Как сообщать будем? К правительственным наградам?

Начальник Управления ненадолго задумался.

– Нет. Лишнее внимание. Несчастный случай в дальнем походе.

И все.

 

 

* * *

 

В центре Афин, на улице Софокла, располагается овощной

рынок. Здесь всегда многолюдно и шумно, причем толпа

постоянно обновляется, и никто не обращает внимания на

окружающих, а тем более не запоминает их. Идеальное место

для встречи офицера полиции со своим осведомителем,

особенно если первый постоянно живет и работает за сто

пятьдесят километров, что практически сводит к нулю риск

случайной расшифровки.

Конечно, Иорданидис обычно не забирался так далеко. Мидия

был оптовым торговцем рыбой и часто бывал на Тиносе, а там

тоже можно найти укромные утолки. В этот раз место встречи

определила командировка инспектора. Но агент опаздывал.

Андреас несколько раз прошелся между рядами, легко выпросил

у симпатичной селянки крупный апельсин, мгновенно очистил и

столь же быстро съел, наклонившись вперед, чтобы не

испачкаться брызнувшим соком. Не смутившись, он вытер

- 29 -

подбородок платком, улыбнулся молодой женщине своей

обычной обворожительной улыбкой, махнул рукой и двинулся

дальше – красивый, раскованный, бесшабашный парень в

джинсах и кожаной куртке. Вряд ли кто‑то, кроме искушенных

уголовников, мог заподозрить в нем полицейского.

Но профессиональное сознание не позволяло расслабляться:

человек, топчущийся по рынку и не делающий покупок, невольно

привлекает внимание, а это крайне нежелательно при

конспиративных встречах. Инспектор выбрался из рыночной

толчеи, наискосок пересек улицу Атинос и вошел в узкий проход

между домами, превращенный в мясной рынок. Пятиметровую

щель сверху накрывала сводчатая крыша, с двух сторон уходили

вглубь прилавки, яркие фонари освещали висящие на крюках

свиные, говяжьи и бараньи туши, выложенные на оцинкованную

жесть влажно отблескивающие филе, широкие плоские грудинки

с выступающими, как клавиши рояля, ребрышками, оскольчатые

разрубы мозговых костей, в которых чуть подрагивал столь

ценимый любителями деликатес.

Через полгода подойдет Пасха с ее обычаем зажаривать

целиком барашка, и разнообразия тут поубавится – только

жертвенные животные различных размеров, выбирай любого, в

зависимости от численности семьи и аппетита, тебе тут же

плотно упакуют покупку в полиэтиленовую пленку, обвяжут

веревкой, чтоб удобней нести... А напротив, на краю овощного

рынка, будут продавать жаровни с шампурами, тоже разной

величины, без труда подберешь под своего барашка, а потом

острый дымок раскаленных углей и дурманящий аромат печеной

баранины...

Андреас сглотнул слюну. Сегодня он еще не обедал, да и

Влакос, ожидающий в машине, – тоже. Где же человек?

Медленно пройдя мясные ряды до конца, полицейский вернулся

на улицу и наконец увидел того, кого ожидал. Полный, безвкусно

одетый человек с незапоминающимся лицом и глазами плута –

респектабельный торговец рыбой Фирс Антонионис – Мидия.

Вряд ли кто‑либо, в том числе и ушлые преступники, могли

заподозрить в нем полицейского осведомителя. Для Фирса это

было очень важно: в отличие от Иорданидиса он рисковал не

служебными успехами и карьерой, а здоровьем и жизнью.

– Здравствуй, Фирс, – негромко сказал инспектор, бесшумно

- 30 -

подойдя сзади. – Плащ с поднятым воротником, надвинутая на

глаза шляпа – ты похож на полицейского из американского

фильма!

Осведомитель довольно улыбнулся. Не мизерное

вознаграждение заставляло его работать на государство, а

авантюрная жилка и любовь к конспиративным играм. Наверняка

в детстве он мечтал поступить в полицию и сейчас удовлетворял

нереализованную мечту негласным сотрудничеством с ней.

– Давай свернем, тут потише. – Иорданидис увлек Мидию за

угол, на улицу Софокла. Действительно, здесь было малолюдно,

и улыбчивый парень, беседующий с наряженным в длинный

плащ и широкополую шляпу толстяком, не привлекал ничьего

внимания. Тем более что никто не слышал содержания

разговора.

– ...Очевидно, задействован новый канал контрабанды.

Подводная доставка. Может, груз кто‑то принимает на берегу

или они его прячут в скалах, подводных пещерах... Скорее всего

– наркотики...

То же самое сейчас говорили своим осведомителям десятки

офицеров полиции на всем побережье и островах.

Разработанная Иорданидисом и Влакосом легенда запускалась в

дело.

– А кто же убил этих двоих? Свои? Но почему в море?

Конкуренты? Но ведь проще достать на берегу...

– Почему ты заговорил об убийстве? – Инспектор подозрительно

посмотрел на своего агента. – Разве я произнес хоть слово об

убийстве? Да еще двоих?!

– Брось темнить! – Мидия пренебрежительно взмахнул рукой,

словно отметая полицейские хитрости. – Адам ловил сардину

неподалеку. И прекрасно видел в бинокль, как вытаскивали

мертвяков. Вначале одного, потом другого... А Никола

швартовался в Пирее, когда их перегружали с катера в

труповозку. Да и вообще, об этом говорит все побережье. Даже

газеты писали.

У Фирса было много недостатков. Он слишком любил узо,

невоздержанно относился к женщинам, азартно играл в карты.

Но вся береговая полоса, море и острова буквально кишели его

«глазами» и «ушами». Общительный и любознательный, он знал

все о происходящем на воде и прилегающих частях суши. В том

- 31 -

и состояла его ценность.

– Действительно, нашли двух утопленников, – кивнул Андреас. –

Но почему ты решил, будто их убили? Смерть от асфиксии – вот

вывод врачей. Знаешь, что это означает?

Фирс криво усмехнулся и промолчал. У полицейского мелькнула

мысль, что Мидии известно о шестигранных стрелках,

извлеченных из трупов. Но такое, конечно же, было невозможно.

– Удушье. – Тон инспектора оставался невозмутимым. – Скорее

всего, они запутались в сетях...

– Пусть так. – Осведомитель повторил пренебрежительный жест.

– А куда делся один акваланг?

Иорданидис резко остановился. Теперь он не выглядел веселым

парнем.

– Откуда тебе это известно, черт подери?! Лицо собеседника

осветилось плохо скрываемым азартом. Ради подобных минут

Фирс сотрудничал с полицией. Он любил эффекты. А

рыботорговец Антонионис никогда не смог бы безнаказанно

вывести из равновесия офицера полиции. И мгновенно его

успокоить.

– А оттуда, что его выловил Адам! – торжествующе сообщил

Мидия и умолк, наслаждаясь произведенным эффектом.

Андреас утратил обычную невозмутимость, он жадно ждал

каждого нового слова, даже ноздри раздувались от нетерпения.

– Говори!

– Адам с Тиноса, шхуна «Морская звезда». Хотел продать, но

желающих не нашлось: акваланг какой‑то не такой... Неудобный,

что ли...

Иорданидис глубоко вздохнул, успокаивая забившееся сердце.

Это не вымысел и не совпадение. Влакос объяснил:

дыхательные аппараты боевых пловцов отличаются от обычных

– они не должны давать пузырьков воздуха, а потому имеют

замкнутый цикл с регенерацией газовой смеси. Заряжать их

можно только с помощью специального оборудования.

– Давай по порядку и очень подробно, – выдохнул инспектор и

двинулся дальше. Осведомитель с достоинством шел рядом и

неторопливо рассказывал...

Через четверть часа они расстались. Мидия сдал собранную

информацию, получил подробный инструктаж и очередное

задание.

- 32 -

– Зайду на рынок за фруктами. – Фирс пожал полицейскому руку.

– Сказал ребятам, что хочу побаловать одну даму авокадо...

Иорданидис проводил взглядом повернувшего назад агента. Тот

всегда тщательно придавал правдоподобие своим действиям,

чтобы окружающие не заподозрили странностей поведения и не

прознали про его вторую жизнь. До сих пор это его спасало.

Сам полицейский прошел до конца квартала, свернул направо и

по Пирейскому проспекту вышел на площадь Согласия.

Несколько минут он стоял на краю тротуара, меланхолично

глядя перед собой – на ровную ухоженную лужайку в центре

огромного асфальтового круга, фонтан, окружающий

авангардистскую скульптуру из ярко‑зеленого стекла, на двух

молодых женщин с колясками, худощавого человека,

выглядывавшего из новенького красного «фиата». Потом он

понял, что это Влакос. Контрразведчик выразительно

жестикулировал.

– Ты что, спишь на ходу? – услышал Андреас, опускаясь на

скрипнувшее под мощным телом мягкое сиденье. – Вертолет на

Тинос взлетит через сорок минут!

Чувствовалось, что напарник чем‑то взбудоражен. Машина

резко рванула с места.

– У меня новости, – торжественно сообщил Иорданидис. – Есть

след второго акваланга!

Когда полицейский закончил говорить, Влакос довольно

улыбнулся.

– А я вышел на след человека, появившегося на Тиносе как раз

в то время, когда погибли русские «тюлени». Через день‑два

узнаю подробности. Значит, сегодня мы неплохо сработали!

Он еще прибавил газу.

– Неплохо... – озадаченно повторил Андреас и замолчал,

задумавшись.

Откуда у Влакоса эти сведения? Час назад он не знал ни о каком

человеке... Радиотелефона у него нет... Как можно, ожидая в

машине на площади Согласия в Афинах, получить информацию

о событиях, происходящих за сто пятьдесят километров?

Иорданидис напрасно ломал голову: ответ на ум не приходил,

хотя был достаточно прост. Только что Влакос провел встречу со

своим лучшим агентом. Очень осведомленным, а потому ценным

источником, хотя и имеющим ряд свойственных каждому

- 33 -

Скрыто страниц: 1

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 34 -

Скрыто страниц: 316

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 35 -

Скрыто страниц: 316

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 36 -

Скрыто страниц: 1

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 37 -

Пешка в большой игре - 2

Корецкий Данил

161

Добавил: "Автограф"

Статистика

С помощью виджета для библиотеки, можно добавить любой объект из библиотеки на другой сайт. Для этого необходимо скопировать код и вставить на сайт, где будет отображаться виджет.

Этот код вставьте в то место, где будет отображаться сам виджет:


Настройки виджета для библиотеки:

Предварительный просмотр:


Опубликовано: 23 Nov 2016
Категория: Детектив, Современная литература

Борьба криминальных группировок за сферы влияния, деятельность тайного общества «Белый орел», организованного отставниками силовых структур, возвращение в Россию опального генерала Верлинова, конкуренция Управления охраны президента с «традиционными» спецслужбами, проведение тайной операции у берегов Греции российскими боевыми пловцами – вот некоторые сюжеты романа Данила Корецкого.

КОММЕНТАРИИ (0)

Оставить комментарий анонимно
В комментариях html тэги и ссылки не поддерживаются

Оставьте отзыв первым!