+
Поздно вечером в своей квартире застрелены журналист и его подруга - люди, изучавшие каналы поставки в Швецию секс-рабынь из Восточной Европы. Среди клиентов малопочтенного бизнеса замечены представители властных структур. Кажется очевидным, каким кругам была выгодна смерть этих двоих. Микаэль Блумквист начинает собственное расследование гибели своих коллег и друзей и вдруг узнает, что в убийстве подозревают его давнюю знакомую Лисбет Саландер, самую странную девушку на свете, склонную играть с огнем - к примеру, заливать его бензином. По всей Швеции идет охота на "убийцу-психопатку", но Лисбет не боится бросить вызов кому угодно - и мафии, и общественным структурам, и самой смерти.
РЕЗУЛЬТАТ ПРОВЕРКИ ПОДПИСИ
Данные электронной подписи
Ссылка на политику подписи
Закрыть

 

Стиг Ларссон

 

 

 

 

 

Девушка, которая

играла с огнем

 

- 2 -

 

Пролог

 

 

Она лежала на спине, крепко пристегнутая ремнями к узкой

койке со стальной рамой. Один ремень протянулся поперек

груди, запястья были пристегнуты к боковым рейкам на уровне

бедер.

Все попытки освободиться она давно уже оставила. Она не

спала, но открывать глаза не имело смысла: вокруг была

темнота, и лишь над дверью едва мерцала тусклая полоска

света. Во рту стоял противный привкус, и ужасно хотелось

почистить зубы.

Подсознательно она все время прислушивалась, не раздадутся

ли за дверью шаги, предвещающие его появление. Она не

знала, наступил ли вечер, но догадывалась, что время, когда

можно ожидать его прихода, уже прошло. Вдруг под ней

завибрировала кровать; ощутив это, она открыла глаза. Похоже,

в здании заработала какая-то машина. Через несколько секунд

она уже сомневалась, не почудилось ли ей это.

Мысленно она отметила, что прошел еще один день.

Сорок третий день ее плена.

У нее зачесался нос, и она вывернула шею, чтобы потереться о

подушку. В комнате было душно и жарко, она лежала вся потная,

в ночной сорочке, сбившейся под поясницей в складки.

Приподняв ногу, она кое-как ухватила указательным и средним

пальцами кончик подола и понемногу, сантиметр за

сантиметром, вытянула его из-под спины. Затем повторила ту же

процедуру с другой стороны, однако комок под поясницей

расправить не удалось. К тому же бугристый матрас был очень

неудобным. В заточении мелочи, которых она при других

обстоятельствах и не заметила бы, приковывали к себе все ее

внимание. Не слишком туго затянутый ремень позволял

поменять позу и повернуться на бок, но и это было неудобно,

потому что в таком положении одна рука оставалась за спиной и

постоянно немела.

Страха она не испытывала. Напротив, ее переполняла злость,

которая, не получая выхода, становилась все сильнее.

Вдобавок ко всему ей не давали покоя неприятные мысли.

- 3 -

Воображение снова и снова рисовало ей картины того, что

должно случиться. Беспомощное положение, в которое она была

поставлена, вызывало у нее ярость, и как она ни старалась

убить время, сосредоточившись на чем-то другом, отчаяние все

время напоминало о себе, не давая отвлечься от ситуации, в

которую она попала. Тоска обволакивала ее со всех сторон, как

облако ядовитого газа, проникающего сквозь поры под кожу и

грозящего отравить все ее существование. Она обнаружила, что

лучшее средство от тоски — это мысленно представлять себе

что-то такое, что дает тебе ощущение собственной силы.

Закрывая глаза, она старалась вызвать в памяти запах бензина.

Он сидел в автомобиле с опущенным боковым стеклом. Она

подбежала к машине, плеснула в окно бензином и чиркнула

спичкой. Это было делом одной секунды, пламя вспыхнуло

мгновенно. Он корчился в огне, а она слушала, как он кричит от

страха и боли, чуяла запах горелого мяса, тяжелый смрад

горящего пластика и тлеющей обивки сиденья.

 

По-видимому, она задремала и не услышала приближающихся

шагов, но мгновенно проснулась, когда отворилась дверь. Свет,

хлынувший из дверного проема, ослепил ее.

Он все же пришел.

Он был долговяз. Она не знала, сколько ему лет, но это был

взрослый мужчина с шапкой густых каштановых волос, в очках в

черной оправе и с жидкой бородкой, пахнущий туалетной водой.

Она ненавидела его запах.

Он остановился у изножия койки и молча разглядывал ее.

Она ненавидела его молчание.

На фоне льющегося из дверного проема света его лицо казалось

темным пятном, так что она видела только силуэт. Внезапно он

заговорил — низким голосом, очень внятно, педантично

подчеркивая каждое слово.

Она ненавидела его голос.

Невозмутимо, без признаков насмешки или неприязни он

сообщил, что пришел поздравить ее, потому что сегодня у нее

день рождения. Она догадывалась, что он лжет.

Она ненавидела его.

Он подошел ближе и остановился у изголовья, опустил ей на лоб

влажную ладонь, провел пальцами по ее волосам, что должно

- 4 -

было выражать дружелюбие. Вероятно, в качестве подарка к ее

дню рождения.

Она ненавидела его прикосновения.

Он говорил ей что-то еще — она видела, как шевелятся его

губы, но отключилась и не слушала. Она не желала слушать, не

желала отвечать. Поняв, что она никак не реагирует на

сказанное, он повысил голос, в котором послышалось

раздражение. А ведь он вел речь об обоюдном доверии. Через

несколько минут он замолк. Она словно не замечала его взгляда.

В конце концов он пожал плечами и стал проверять ремни,

которыми она была связана. Подтянув ремень у нее на груди, он

наклонился, чтобы застегнуть пряжку на следующее отверстие.

Она резко перевернулась на левый бок, насколько позволяли

путы, и, лежа к нему спиной, поджала колени, а затем изо всех

сил пнула его в голову. Она метила в кадык и попала кончиками

пальцев куда-то в шею, но он был настороже и вовремя

отпрянул, так что она едва сумела его коснуться. Она

попыталась снова достать его, но он уже отошел, и у нее ничего

не вышло.

Она опустила ноги и вытянула их на кровати.

Простыня свесилась с койки на пол, ночная сорочка задралась

еще выше, оголив бедра.

Он молча постоял над нею, затем обошел койку с другой

стороны и начал прилаживать ножные ремни. Она попыталась

поджать ноги, но он схватил ее за лодыжку, другой рукой прижал

коленку и привязал ногу. Снова обойдя кровать, он так же

привязал другую ногу.

Теперь она оказалась совершенно беспомощной.

Подняв с пола простыню, он накрыл ее и минуты две молча

смотрел на пленницу. Во тьме она ощущала его возбуждение,

хотя сам он его не замечал или старался не обращать внимания.

Она была уверена, что у него эрекция, что ему так и хочется

протянуть руку и дотронуться до нее.

Затем он повернулся, вышел и запер за собой дверь. Она

слышала, как щелкнула задвижка, хотя не было никакой

необходимости держать ее взаперти, ведь она все равно не

могла освободиться.

Несколько минут она лежала, глядя на узкую полоску света над

дверью. Затем пошевелилась, чтобы проверить, насколько

- 5 -

крепко затянуты ремни. Стоило ей чуть-чуть согнуть ноги в

коленях, как ремень сразу же натягивался как струна. Прекратив

попытки, она замерла и лежала неподвижно, глядя в пустоту

перед собой.

Она ждала. И рисовала в своем воображении, как плеснет

бензином и как загорится спичка.

Она видела его, облитого бензином, и ощущала в руке коробок

спичек. Вот она встряхнула коробок, он загремел. Она открыла

его и достала спичку. Он что-то сказал, но она заткнула уши и не

стала прислушиваться к словам. Поднося спичку к коробку, она

наблюдала за выражением его лица. Она слышала шуршание

черной головки, чиркнувшей о боковую сторону коробка. Это

было похоже на протяжный раскат грома. Вспыхнуло пламя…

Она негромко засмеялась и решила не поддаваться.

В эту ночь ей исполнилось тринадцать лет.

 

 

 

Часть 1

Неправильные уравнения

 

16-20 декабря

Уравнение обозначают по высшему показателю степени

неизвестной величины. Если она равна единице, то это

уравнение первой степени, если степень равна двум, то это

уравнение второй степени, и так далее. Уравнение любой

степени выше единицы имеет несколько значений неизвестных

величин, которые ему удовлетворяют. Эти значения называются

корнями уравнения. Уравнение первой степени (линейное

уравнение):

3x − 9 = 0 (корень: x = 3)

 

 

Глава 01

 

Четверг, 16 декабря — пятница, 17 декабря

Лисбет Саландер опустила солнечные очки на кончик носа и,

прищурясь, внимательно посмотрела из-под полей шляпы. Она

увидела, как из бокового входа гостиницы вышла обитательница

- 6 -

тридцать второго номера и не спеша направилась к

расставленным вокруг бассейна бело-зеленым шезлонгам.

Раньше Лисбет уже встречала ее и решила, что женщине

должно быть около тридцати пяти лет, хотя по внешнему виду не

удавалось определить ее возраст — ей можно было с

одинаковым успехом дать как двадцать пять, так и пятьдесят. У

нее были каштановые волосы до плеч, продолговатое лицо и

фигура с округлыми формами, точно у моделей из каталога

дамского белья. Женщина носила сандалии, черное бикини и

солнечные очки с фиолетовыми стеклами, а свою желтую

соломенную шляпу она бросила наземь рядом с шезлонгом,

собираясь подозвать бармена из бара Эллы Кармайкл. Она

была американкой и говорила с южным акцентом.

Положив книжку на колени, Лисбет отпила кофе из стоявшего

под рукой стакана и потянулась за сигаретами. Не поворачивая

головы, она перевела взгляд на горизонт. С террасы возле

бассейна ей был виден кусочек Карибского моря за стеной

гостиничной территории, проглядывавший в просвет между

пальмами и рододендронами. В открытом море плыла парусная

яхта, держа курс на север, в сторону Санта-Лючии или

Доминики. Еще дальше видно было серое грузовое судно,

идущее на юг, в Гайану или одну из соседних с ней стран.

Слабый бриз пытался развеять утренний зной, но Лисбет

почувствовала, как у нее по лбу медленно стекает на бровь

капля пота. Она не любила жариться на солнце и старалась по

возможности проводить время в тени, под тентом, но, несмотря

на это, загорела до цвета ореха. Сейчас на ней были шорты

цвета хаки и черная рубашка.

Из громкоговорителя, расположенного у барной стойки,

раздавались странные звуки в стиле стилпан. [1] Она

совершенно не интересовалась музыкой и не смогла бы

отличить Свена Ингвара от Ника Кейва, но стилпан привлек ее

внимание, и она невольно прислушалась. Трудно было

представить себе, что кто-то сумеет настроить сковородку, и уж

тем более казалось сомнительным, что какая-то кастрюля может

издавать звуки музыки, которые не спутаешь ни с чем другим.

Лисбет слушала как завороженная.

Внезапно что-то ее отвлекло, и она снова перевела взгляд на

женщину, которой только что принесли бокал с напитком

- 7 -

апельсинового цвета.

Конечно, Лисбет это не касалось. Просто она не могла понять,

почему эта женщина остается в гостинице. Прошлой ночью в

соседнем номере происходило нечто кошмарное. Оттуда

доносился плач, сдавленные взволнованные голоса и временами

что-то похожее на звук пощечины. Раздавал пощечины мужчина

лет сорока с лишним, с темными, гладко зачесанными волосами

с невиданным в нынешнее время пробором посередине, — как

полагала Лисбет, муж постоялицы. Судя по всему, в Гренаду он

приехал по делам. Что это были за дела, Лисбет не имела ни

малейшего представления, но каждое утро постоялец приходил

в бар пить кофе в пиджаке и при галстуке, после чего, взяв

портфель, садился в ожидавшее у двери такси.

В гостиницу он возвращался под вечер, когда его жена купалась

в бассейне, и усаживался с ней на террасе. Обычно они обедали

вдвоем, проводя время в тихой и, казалось бы, задушевной

беседе. Женщина часто выпивала лишнего, однако не

переходила границ приличия и не доставляла неприятностей

окружающим.

Скандалы в соседнем номере случались регулярно и начинались

между десятью и одиннадцатью часами вечера, как раз когда

Лисбет укладывалась в кровать с книгой о тайнах математики. О

злостном рукоприкладстве речи не шло. Насколько Лисбет могла

оценить, за стеной происходила привычная и занудная

перебранка. Прошлой ночью Лисбет не сдержала любопытства и

вышла на балкон, чтобы через приотворенную дверь послушать,

о чем идет спор между супругами. Битый час муж ходил из угла

в угол, называя себя жалким типом, который не заслуживает ее

любви, и на все лады твердил, что она, конечно же, должна

считать его обманщиком. И жена каждый раз говорила ему, что

вовсе так не считает, и как могла старалась его успокоить, но он

настаивал на своем, пока она не сдалась под его натиском и не

подтвердила, как он требовал: «Да, ты обманщик». Достигнув

цели, он тотчас же воспользовался ее вынужденным

признанием, чтобы перейти в наступление, и обрушился на нее с

упреками в безнравственности и дурном поведении, в том числе

обозвал жену шлюхой. В отношении себя Лисбет такого бы не

спустила, однако она тут была ни при чем и потому не могла

решить, как ей отнестись к случившемуся и следует ли что-либо

- 8 -

предпринимать.

Пока Лисбет удивлялась тому, как постоялец пилит свою жену,

разговор вдруг оборвался и послышалось что-то похожее на звук

пощечины. Она подумала, что нужно выйти в коридор и

высадить дверь соседнего номера, но неожиданно там

воцарилась тишина.

Нынешним утром, разглядывая женщину, сидящую возле

бассейна, Лисбет увидела синяк у нее на плече и ссадину на

бедре, но больше ничего особенно страшного не заметила.

За девять месяцев до этого Лисбет наткнулась в римском

аэропорту да Винчи на брошенный кем-то номер «Попьюлар

сайенс» и прочитала в нем одну статью, вызвавшую у нее

смутный интерес к такой темной для нее области, как

сферическая астрономия. [2] Поддавшись порыву, она там же, в

Риме, зашла в университетскую книжную лавку и приобрела

основные пособия по этой теме. Но для того чтобы понять

сферическую астрономию, требовалось разобраться в некоторых

математических сложностях. Путешествуя, она в последние

месяцы не раз наведывалась в университетские книжные лавки,

чтобы обзавестись еще какой-нибудь книгой на нужную ей тему.

Ее ученые занятия носили несистематический и случайный

характер, и по большей части книги лежали в ее сумке

нераспакованными. Так продолжалось, пока она не побывала в

университетской книжной лавке Майами, откуда вышла с книгой

Л. Парно «Измерения в математике» (Гарвардский университет,

1999). На эту книжку она напала, перед тем как отправиться на

Флорида-Кейс, откуда начался ее тур по островам Карибского

моря.

Она побывала на Гваделупе, где провела двое суток в

немыслимой дыре, на Доминике, где очень хорошо и спокойно

прожила пять суток, на Барбадосе, где в течение суток в

американском отеле чувствовала себя лишней и нежеланной, и,

наконец, на Санта-Лючии, где задержалась на целых девять

дней. На Санта-Лючии она с удовольствием осталась бы и

подольше, если бы не тупоголовый молодчик из уличной банды,

который считал себя хозяином в баре ее отеля. В конце концов

он вывел ее из терпения, она шарахнула его кирпичом по башке,

выписалась из гостиницы и взяла билет на паром, перевозивший

пассажиров в столицу Гренады Сент-Джорджес. До того как

- 9 -

подняться на борт парома, она никогда даже не слыхала, что

есть такая страна. На Гренаду она высадилась в десять часов

утра; на дворе был ноябрь, и шел тропический ливень. Из

путеводителя «Карибиэн тревелер» [3] она узнала, что Гренаду

называют Spice Island, «остров пряностей» и что она является

одним из крупнейших в мире поставщиков муската. Население

острова составляет 120 000 человек, а кроме того,

приблизительно 200 000 гренадцев проживают в США, Канаде и

Англии, что дает представление о неудовлетворительном

состоянии местного рынка труда. Ландшафт острова образован

взгорьями вокруг потухшего вулкана Гранд-Этан.

В историческом плане Гренада представляла собой одну из

многочисленных мелких английских колоний. В 1795 году о

Гренаде заговорили, после того как бывший раб Джулиан Федон,

воодушевившись идеями французской революции, поднял на

острове восстание, вынудив королевскую власть двинуть против

него войска, которые перестреляли, порубили, перевешали и

изувечили большое число повстанцев. Колониальные власти

были особенно потрясены тем, что к повстанцам

присоединилась даже некоторая часть белых бедняков,

пренебрегших этикетом и расовыми границами. Восстание было

подавлено, но Федона так и не удалось захватить, он скрылся в

горном массиве Гранд-Этана и со временем превратился в

легендарную личность наподобие местного Робин Гуда.

Двести лет спустя, в 1979 году, адвокат Морис Бишоп поднял

новую революцию, вдохновителями которой, согласно

путеводителю, были коммунистические диктаторские режимы

Кубы и Никарагуа. Однако у Лисбет после знакомства с

Филиппом Кемпбеллом — учителем, библиотекарем и

баптистским проповедником, в доме которого она снимала

комнату, — сложилось совершенно другое впечатление. Суть

сводилась к тому, что Бишоп в действительности был

популярным народным лидером, свергшим безумного диктатора,

а кроме того, мечтателем, увлеченным поисками НЛО, который

тратил часть тощего национального бюджета на охоту за

летающими тарелками. Бишоп отстаивал принципы

экономической демократии, впервые ввел закон о равноправии

полов и был убит в 1983 году.

После убийства Бишопа и сопутствующей резни, во время

- 10 -

которой погибли сто двадцать человек, включая министра

иностранных дел, министра по делам женщин и нескольких

выдающихся профсоюзных деятелей, США ввели на остров

войска и установили демократию. В Гренаде это вызвало рост

безработицы с шести до пятидесяти процентов, а также привело

к тому, что торговля кокаином снова приобрела первостепенное

значение и стала главным источником дохода. Филипп Кемпбелл

только покачал головой, заглянув в путеводитель, которым

пользовалась Лисбет, и дал ей несколько полезных советов на

тему, каких людей и кварталов следует избегать после

наступления темноты.

Давать такие советы Лисбет Саландер было напрасным трудом.

Знакомства с криминальным миром Гренады она избежала в

основном благодаря тому, что с первого взгляда влюбилась в

пляж Гранд Анс Бич, расположенный с юга от Сент-Джорджеса,

— малолюдную песчаную полосу длиной в милю, где можно

было часами бродить, ни с кем не разговаривая и не встречая на

своем пути ни души. Она переехала в «Кейс» — один из

немногих американских отелей на берегу — и прожила там семь

недель, предаваясь безделью, гуляя по пляжу и объедаясь

ужасно понравившимися ей местными плодами чинапами, по

вкусу напоминавшими шведский крыжовник.

Пляжный сезон еще не начался, и гостиница «Кейс» была

заполнена только на треть. И здесь-то ее покой и занятия

математикой на досуге внезапно были нарушены негромкими

скандалами в соседнем номере.

Микаэль Блумквист ткнул указательным пальцем в кнопку звонка

у двери квартиры Лисбет Саландер на улице Лундагатан. Он не

надеялся, что она выйдет на звонок, но у него вошло в привычку

заглядывать к ней несколько раз в месяц, чтобы убедиться, что

все остается без изменений. Проверив на ощупь почту, он

обнаружил кучу скопившихся рекламных листков. Было десять

часов вечера, и в потемках не удавалось разобрать, насколько

выросла куча со времени его последнего посещения. Постояв

некоторое время в нерешительности на лестничной площадке,

он разочарованно повернулся к двери спиной и вышел из

подъезда. Неторопливым шагом он прогулялся пешком до своего

дома на Белльмансгатан, включил кофеварку и в ожидании

программы вечерних новостей развернул газету. На душе было

- 11 -

тоскливо, и он задавался вопросом, куда подевалась Лисбет

Саландер. Его томило смутное беспокойство и в который раз

приходил на ум вопрос, что же такое могло случиться.

Год назад Лисбет Саландер приезжала на Рождество к нему в

загородный дом. Во время долгих прогулок они обсуждали

последствия бурных событий, в которых принимали участие в

прошлом году. Пережитое тогда Микаэль воспринимал как

переломный момент в своей жизни. Он был признан виновным в

клевете на известного промышленника Веннерстрёма и

несколько месяцев провел в тюрьме, его журналистская карьера

потерпела фиаско, и ему пришлось, поджав хвост, уйти с поста

ответственного редактора журнала «Миллениум». Но потом все

внезапно переменилось. Получив от промышленного магната

Хенрика Вангера заказ на написание его биографии, он поначалу

отнесся к этому как к дурацкой, но хорошо оплачиваемой

синекуре, однако архивные исследования неожиданно привели к

столкновению с неизвестным серийным убийцей, хитрым и

изворотливым.

В процессе этой охоты он повстречал Лисбет Саландер. Микаэль

рассеянно потрогал легкий шрам под левым ухом, оставленный

удавкой. Лисбет не только помогла ему настичь убийцу, но в

прямом смысле слова спасла ему жизнь.

Не раз она поражала его своими удивительными талантами:

фотографической памятью и феноменальным знанием

компьютера. Микаэль Блумквист всегда считал, что неплохо

умеет обращаться с компьютером, но Лисбет Саландер

управлялась с ним так, словно ей помогал сам дьявол.

Постепенно до него дошло, что она хакер мирового уровня и что

в виртуальном интернациональном клубе величайших мастеров

по взламыванию компьютерных кодов она слыла легендарной

личностью, хотя там ее знали только под псевдонимом Wasp. [4]

Только благодаря ее умению свободно путешествовать по чужим

компьютерам он получил тот материал, который позволил ему

превратить свое журналистское поражение в победу. Его

расследование дела Веннерстрёма привело к сенсационной

публикации, которая еще год спустя продолжала оставаться в

центре внимания отдела Интерпола, занимающегося

экономическими преступлениями, а Микаэлю давала повод

регулярно появляться на телевизионном экране.

- 12 -

Год назад он, глядя на эту публикацию, испытывал огромное

удовлетворение — с ее помощью он отомстил за себя и

восстановил свою репутацию как журналиста. Однако скоро

радость прошла. Через несколько недель он почувствовал, что

уже устал отвечать на одни и те же вопросы журналистов и

финансовой полиции и твердить как заведенный: «Мне очень

жаль, но я не могу говорить о моих источниках». Когда вдруг

явился журналист от англоязычной газеты «Азербайджан таймс»,

специально приехавший для того, чтобы задать ему те же

дурацкие вопросы, чаша терпения Микаэля переполнилась. Он

свел количество интервью к минимуму и за последние несколько

месяцев дал согласие только один раз — когда ему позвонила

«Та, с канала ТВ-4» и уговорила его выступать, если

расследование будет переходить в совершенно новую фазу.

Его сотрудничество с «Той, с канала ТВ-4» строилось на

совершенно особых основаниях. Она была первой

журналисткой, ухватившейся за опубликованные им

разоблачения, и если бы не ее поддержка в тот знаменательный

вечер, когда в «Миллениуме» появилась сенсационная

публикация, эта история, возможно, не получила бы такого

резонанса. Микаэль только потом узнал, что она дралась

когтями и клыками, убеждая редакцию выделить место этому

сюжету. Ее предложение встретило мощное сопротивление, так

как многие были против того, чтобы поддерживать «этого

дурачка из «Миллениума», и до самой последней минуты перед

выпуском передачи никто не знал, пройдет ли она через мощный

заслон редакционных адвокатов. Старшие коллеги были против

и предупреждали, что, в случае если она ошиблась, на ее

карьере будет поставлен крест. Она настояла на своем, и эта

история стала сенсацией года.

Всю первую неделю она выступала в качестве ведущей, ведь из

всех репортеров только она была в курсе дела. Но ближе к

Рождеству Микаэль заметил, что комментировать ход событий и

сообщать о новых поворотах дела стали журналисты-мужчины.

Перед Новым годом Микаэль окольными путями узнал, что ее

выпихнули из программы, поскольку такую важную тему должны

комментировать серьезные репортеры, специалисты по

экономическим проблемам, а не какая-то там девчонка с

Готланда, или Бергслагена, [5] или откуда там она явилась! В

- 13 -

следующий раз, когда Микаэлю позвонили с канала ТВ-4 с

просьбой дать свой комментарий происходящего, он прямо

заявил, что согласится, только если вопросы будет задавать она.

Несколько дней продлилось недовольное молчание, прежде чем

ребята с ТВ-4 капитулировали.

Некоторое падение интереса к делу Веннерстрёма совпало с

исчезновением из жизни Микаэля Лисбет Саландер. Он так и не

понял, что произошло.

Они расстались на второй день Рождества и после этого

несколько дней не встречались. Накануне Нового года он ей

позвонил поздно вечером, но она не взяла трубку.

В новогодний вечер он дважды ходил к ее дому и звонил в

дверь. В первый раз в ее окнах виден был свет, но она ему не

открыла. Во второй раз в квартире было темно. В первый день

нового года он снова попробовал позвонить, но ответа не

дождался. При дальнейших попытках получал сообщение, что

абонент недоступен.

В следующие несколько дней он виделся с ней два раза. Не

отыскав ее по телефону, он в начале января пошел к ней домой

и встал под дверью ее квартиры. Он захватил с собой книгу и

терпеливо прождал четыре часа, и наконец около одиннадцати

вечера она вошла в подъезд с коричневой картонной коробкой в

руках. Увидев его, она застыла на месте.

— Привет, Лисбет, — поздоровался он, закрыв книгу.

Она глядела на него без выражения, взгляд не потеплел, в нем

не отразилось радости. Она просто прошла мимо и сунула ключ

в замок.

— Не пригласишь меня на чашечку кофе? — спросил Микаэль.

Она обернулась к нему и тихо сказала:

— Уходи! Я не хочу тебя видеть.

Затем она захлопнула дверь перед носом безмерно удивленного

Микаэля Блумквиста, и он услышал, как в замке повернулся

ключ.

Второй раз он увидел ее три дня спустя. Он ехал в метро от

Шлюза [6] к «Т-Сентрален» [7] и на станции «Гамла стан», [8]

выглянув в окно, увидел ее на платформе в каких-то двух метрах

от себя. Двери как раз закрывались. Битых пять секунд она

смотрела прямо на него, как на пустое место, а затем, когда

поезд тронулся, повернулась и скрылась из вида.

- 14 -

Нетрудно было понять, что все это означает. Лисбет Саландер

не хотела иметь никакого дела с Микаэлем Блумквистом. Она

вычеркнула его из своей жизни так же эффективно, как если бы

стерла файл из своего компьютера, не вдаваясь ни в какие

объяснения. Она сменила номер своего мобильного телефона и

не отвечала на письма по электронной почте.

Микаэль вздохнул, выключил телевизор и, отойдя к окну, стал

смотреть на ратушу.

Он спрашивал себя, не совершает ли ошибку, регулярно

заглядывая к ней в дом. У него было неизменное правило: если

женщина ясно дает понять, что не хочет его знать, остается

только уйти с ее дороги. Не принять к сведению такое пожелание

означало в его глазах выказать неуважение.

Когда-то Микаэль и Лисбет спали вместе, но это случалось

всегда по ее инициативе, и их отношения продлились полгода.

Если она решила покончить с этой связью так же внезапно, как

ее начала, то Микаэль был готов принять это без возражений.

Право решать оставалось за ней. Коли на то пошло, Микаэль без

особых переживаний мог примириться с ролью бывшего

бойфренда, но то, что Лисбет вела себя так, словно вообще не

желала его знать, стало для него неприятной неожиданностью.

Он не был в нее влюблен — они с ней были такими разными,

какими только могут быть два человека, — но относился к ней с

искренней симпатией и очень скучал по этой чертовски

непростой девушке. Он-то думал, что их дружеские чувства

обоюдны. Одним словом, он оказался в дурацком положении.

Микаэль долго простоял у окна и наконец принял окончательное

решение.

Если он стал так неприятен Лисбет, что при случайной встрече в

метро она даже не пожелала ему кивнуть, то, по-видимому, их

дружбе пришел конец. Здесь уже ничего не поправишь, и в

дальнейшем ему не стоит искать с ней свиданий.

 

Лисбет Саландер посмотрела на свои наручные часы и отметила

про себя, что, даже сидя в тени, вспотела с ног до головы. Было

половина одиннадцатого, время шло к полудню. Она мысленно

повторила математическую формулу длиною в три строки и

захлопнула книгу «Измерения в математике». Затем она забрала

со стола ключ от своего номера и пачку сигарет.

- 15 -

Ее номер находился на втором этаже двухэтажной гостиницы.

Вернувшись туда, она разделась и отправилась под душ.

Со стены под самым потолком на нее таращилась

двадцатисантиметровая зеленая ящерица. Лисбет Саландер

тоже поглядела на нее, но не прогнала. Ящерицы водились по

всему острову и проникали в помещения через раскрытые окна,

сквозь щели в жалюзи, под дверью или через вентиляцию в

ванной. Лисбет хорошо уживалась с этой компанией, которая

обыкновенно ничем ей не мешала. Вода была прохладной, но не

ледяной, так что она простояла под душем пять минут, отдыхая

от жары.

Вернувшись в комнату, она раздетая постояла перед зеркалом, с

удивлением разглядывая свое тело. При росте в сто пятьдесят

сантиметров она по-прежнему весила около сорока

килограммов, и с этим, к сожалению, ничего нельзя было

поделать. Так же как с тонкими кукольными конечностями и

узкими бедрами, не заслуживающими особого внимания.

Зато теперь у нее появилась грудь!

Всю жизнь она была плоскогрудой, как девочка, не достигшая

переходного возраста. Фигура была просто курам на смех,

поэтому она всегда стеснялась появляться неодетой.

А тут вдруг, откуда ни возьмись, грудь появилась! Не такая, как у

секс-бомбы, — такой она бы и не хотела иметь, потому что при

ее тощеньком тельце это было бы просто смешно, — но все-таки

это была пара крепких округлых грудей средней величины.

Тщательно продуманная операция не нарушила пропорций

фигуры, однако произвела разительные перемены как во

внешности Лисбет, так и в ее внутреннем самоощущении.

Для того чтобы приобрести новую грудь, она выбрала клинику в

окрестностях Генуи, где работали лучшие специалисты Европы,

и провела там пять недель. Ее лечащий врач, обаятельная и

твердая как сталь женщина по имени Алессандра Перрини,

согласилась с тем, что грудь у пациентки недоразвита, так что

медицинские показания не препятствовали операции по ее

увеличению.

Хирургическое вмешательство оказалось небезболезненным, но

новый бюст и по виду, и по ощущению был как настоящий, а

шрам теперь уже почти сгладился. Лисбет осталась очень

довольна и ни на секунду не пожалела о своем решении.

- 16 -

Первые полгода после операции она не могла с оголенной

грудью спокойно пройти мимо зеркала, чтобы не посмотреть на

себя и не порадоваться тому, насколько лучше стала жизнь.

Находясь в генуэзской клинике, она удалила одну из своих

девяти татуировок — двухсантиметровую осу, украшавшую ее

шею с правой стороны. Лисбет любила все свои татуировки, в

особенности большого дракона, занимавшего пространство от

плеча до ягодицы, но от осы решила все-таки избавиться: та

находилась на видном месте и могла стать отличной особой

приметой. Татуировка была удалена с помощью лазера, и,

проводя пальцем по шее, Лисбет ощущала маленький шрамик.

Загар на этом месте был чуть светлее, однако если не

вглядываться, то и не заметишь. Всего пребывание в генуэзской

клинике обошлось ей в сто девяносто тысяч крон.

И она могла позволить себе такую трату.

Помечтав, она оторвалась от зеркала и надела трусики и

бюстгальтер. Через три дня после выписки из генуэзской клиники

она впервые за свою двадцатипятилетнюю жизнь пошла в

магазин дамского белья и накупила себе тех вещей, которыми

раньше ей никогда не доводилось пользоваться. Теперь она

носила бюстгальтер, испытывая от этого чувство

удовлетворения.

Она надела джинсы и черную майку с надписью «Consider this as

a fair warnings, [9] затем обулась в сандалии, прихватила

соломенную шляпку и повесила через плечо черную нейлоновую

сумку.

Возле стойки администратора собралась кучка постояльцев,

занятых разговором. Приближаясь к выходу из отеля, Лисбет

прислушалась, потом замедлила шаг и навострила уши.

— Just how dangerous is she? [10] — спрашивала чернокожая

женщина с громким голосом и европейским акцентом.

Лисбет узнала в ней пассажирку из группы, прилетевшей

чартерным рейсом из Лондона десять дней назад.

Администратор с седыми висками по имени Фредди Мак-Бейн,

всегда встречавший Лисбет приветливой улыбкой, сейчас

выглядел озабоченным. Он объяснил, что всех постояльцев

проинструктируют и им не о чем беспокоиться, главное — точно

следовать полученным инструкциям. В ответ на него обрушился

целый поток восклицаний.

- 17 -

Лисбет Саландер нахмурилась и направилась к стойке бара, за

которой находилась Элла Кармайкл.

— О чем это они? — спросила Лисбет, показывая большим

пальцем через плечо на сгрудившихся перед администратором

постояльцев.

— Есть угроза, что нас навестит «Матильда».

— Кто такая Матильда?

— Это ураган, образовавшийся недели две назад у берегов

Бразилии. Вчера утром он налетел на Парамарибо — столицу

Суринама. Пока еще не ясно, в каком направлении он двинется

дальше. Предположительно он пойдет на север в сторону США,

но если он не сменит направление и продолжит свой путь на

запад, то Тринидад и Гренада окажутся как раз на его пути. Так

что будет, пожалуй, ветрено.

— Я думала, что сезон ураганов уже прошел.

— Сезон-то прошел. Обычно штормовые предупреждения у нас

бывают в сентябре и октябре. Но теперь пошла такая путаница

из-за изменения климата и парникового эффекта, что никогда не

знаешь, что может случиться.

— О'кей. И когда же ожидается прибытие «Матильды»?

— Скоро.

— Я должна что-нибудь предпринять?

— С ураганом шутки плохи, Лисбет. В семидесятые годы у нас

тут прошел ураган, который вызвал в Гренаде большие

разрушения. Мне было тогда одиннадцать лет, и я жила в

деревне в горах Гранд-Этана неподалеку от Гренвилла. Я

никогда не забуду эту ночь.

— Вот как.

— Но ты можешь не волноваться. Просто в субботу не отходи

далеко от гостиницы. Сложи в сумку ценные вещи, например

этот компьютер, с которым ты все время возишься, и будь готова

спрятаться в убежище в подвале, когда придет распоряжение.

Вот и все.

— Хорошо.

— Налить тебе чего-нибудь?

— Нет, не надо.

Лисбет Саландер повернулась и ушла не прощаясь. Элла

Кармайкл проводила ее усталой улыбкой. Ей потребовалось

несколько недель, чтобы привыкнуть к странному поведению

- 18 -

приезжей чудачки и понять, что Лисбет Саландер ведет себя так

не от зазнайства, а просто потому, что она не такая, как все.

Впрочем, она без пререканий платила за выпивку, сильно не

напивалась, никогда не устраивала скандалов и лишь держалась

особняком.

Транспортные средства на дорогах Гренады были в основном

представлены изобретательно украшенными мини-автобусами,

которые курсировали по своим маршрутам, не слишком стремясь

соблюдать такие формальности, как, например, указанное на

табличке расписание. Они сновали туда-сюда на протяжении

всего светлого времени суток, а после наступления темноты те, у

кого не было собственного автомобиля, оставались без каких

либо средств передвижения.

Лисбет остановилась у дороги, ведущей к центру Сент

Джорджеса, и уже через несколько минут перед ней затормозил

один из автобусов. Шофер относился к растаманам, и из кабины

гремели звуки включенного на всю мощь магнитофона,

исполнявшего «No Woman No Сгу». Постаравшись отключиться и

этого не слышать, Лисбет заплатила положенный доллар и

втиснулась между мощной седовласой женщиной и двумя

мальчиками в школьной форме.

Сент-Джорджес располагался по берегам U-образной бухты, где

находилась внутренняя гавань под названием Каренаж. Вокруг

гавани по уступам крутых склонов были разбросаны жилые

дома, старинные колониальные здания, и на самом краю

обрывистого утеса высилась крепость.

Городок отличался очень плотной застройкой, дома жались друг

к другу, между ними протянулись узкие улочки с множеством

тесных переулков. Здания словно карабкались в гору, и во всем

городе, пожалуй, нигде нельзя было найти участка с

горизонтальной поверхностью. Единственное исключение

составляла находившаяся на северной окраине площадка для

крикета, совмещенная с беговыми дорожками.

Лисбет миновала гавань и пешком направилась к магазину «Мак

Интайрс электроникс», стоявшему поблизости на вершине

небольшого крутого холма. Почти все товары, какие продавались

в Гренаде, были импортными, привезенными из США или из

Англии, и соответственно стоили вдвое дороже, чем где-либо

еще. Зато, на радость посетителям, в магазине были

- 19 -

установлены кондиционеры.

В Майами она купила себе портативный палмтоп со складной

клавиатурой, чтобы возить его с собой в нейлоновой сумке и

читать электронную почту, но это была убогая замена ее

компьютеру Apple PowerBook G-4 titanium с

семнадцатидюймовым монитором. Однако старые батарейки уже

выдохлись, и после получаса работы их приходилось

перезаряжать, а это очень мешало, когда ей хотелось посидеть

на террасе у бассейна. Кроме того, электроснабжение на

Гренаде оставляло желать лучшего, и за то время, что Лисбет

здесь прожила, электричество отключали уже дважды, и на

довольно продолжительное время. И вот заказанные Лисбет

запасные батарейки наконец-то прибыли. Она расплатилась

кредиткой, выписанной на фирму «Уосп энтерпрайзис», [11]

сложила батарейки в нейлоновую сумку и снова вышла на

залитую зноем полуденную улицу. Заглянув по дороге в банк

«Барклайз», она сняла триста долларов и пошла на рынок, где

купила связку морковки, полдюжины плодов манго и

полуторалитровую бутылку минеральной воды. Нейлоновая

сумка заметно потяжелела, и, спустившись в гавань, Лисбет

почувствовала, что сильно проголодалась и хочет пить. Сперва

она намеревалась пойти в «Натмег», но там было не

протолкнуться. Тогда она отправилась дальше в гавань в тихий

«Черепаший панцирь», устроилась там на веранде и заказала

порцию кальмаров с жареной картошкой и бутылку местного

пива «Кариб». Подобрав оставленный кем-то номер местной

газеты «Гренадиан войс», она просмотрела его за две минуты.

Ничего интересного там не нашлось, кроме предостережения об

угрожающем приближении «Матильды». Иллюстрировалось оно

фотографией разрушенного дома и сопровождалось

воспоминаниями о значительных ураганах прошлого.

Лисбет свернула газету, глотнула пива прямо из горлышка,

откинулась на спинку стула и тут вдруг увидела знакомого ей

постояльца тридцать второго номера, выходящего на веранду из

бара. В одной руке он держал неизменный коричневый

портфель, в другой — большой бокал с кока-колой. Скользнув по

девушке равнодушным взглядом и не узнав, он сел в другом

конце веранды лицом к морю и минут семь просидел

неподвижно с отсутствующим видом. Потом он вдруг взял бокал,

- 20 -

сделал три больших глотка, поставил его снова на стол и снова

устремил взгляд в пространство. Через некоторое время Лисбет

открыла сумку и достала из нее «Измерения в математике».

Сколько Лисбет себя помнила, она всегда любила ребусы и

загадки. Когда ей было девять лет, мама подарила ей кубик

Рубика. Это было испытанием для ее логических способностей,

и ей потребовалось почти сорок минут, чтобы понять, как он

устроен. Зато в дальнейшем ей уже ничего не стоило собрать

его. Газетные тесты на уровень интеллекта не представляли для

нее сложности; при виде пяти причудливых фигур она всегда

легко догадывалась, какой должна быть шестая.

Еще в дошкольном возрасте она сама сообразила, что такое

плюс и минус, а понятие об умножении, делении и геометрия

пришли как естественное продолжение этого. Она могла

проверить сумму счета в ресторане, составить накладную и

рассчитать траекторию артиллерийского снаряда, выпущенного с

заданной скоростью под тем или иным углом. Все это было для

нее чем-то самоочевидным. До того как ей попалась статья в

«Попьюлар сайенс», она не только никогда не увлекалась

математикой, но даже не задумывалась над тем, что таблица

умножения — это часть математики. Таблицу умножения она

когда-то запомнила на уроке с одного раза и не понимала,

почему учитель возится с ней целый год.

И вот однажды ее озарила догадка, что за доказательствами и

формулами, которым учат в школе, стоит какая-то несокрушимая

логика. Эта догадка привела ее к стеллажу с пособиями по

математике в университетском книжном магазине. Но лишь когда

она добралась до «Измерений в математике», перед ней

открылся новый мир. Оказалось, что математика — это

логическая головоломка с бесчисленными вариантами решений,

множество загадок, которые можно разгадать. Арифметические

примеры здесь далеко не главное. Пятью пять всегда будет

двадцать пять. Вся соль в том, чтобы понять, как построены

различные правила, позволяющие решить любую

математическую задачу.

Книга «Измерения в математике» не была собственно учебником

математики. Этот огромный, в тысячу двести страниц толщиной,

кирпич повествовал об истории данной отрасли знания, начиная

от древних греков и кончая современными попытками освоить

- 21 -

сферическую астрономию. Данный труд был своего рода

математической библией, по значению для серьезных

математиков равным «Арифметике» Диофанта. [12] Впервые

раскрыв на террасе гостиницы с видом на Гранд Анс Бич

«Измерения в математике», Лисбет окунулась в волшебный мир

чисел, описанный прекрасным педагогом, который умел

заинтересовать читателя то занимательным анекдотом, то

неожиданной проблемой. По этой книге Лисбет могла проследить

развитие математики от трудов Архимеда до достижений

современной калифорнийской лаборатории ракетных двигателей

«Джет пропалшн». Она поняла методы, какими они решали свои

проблемы.

Теорема Пифагора (х2 + у2 = z2), сформулированная примерно

за пятьсот лет до начала нашей эры, стала для нее целым

открытием. Лисбет вдруг поняла смысл того, что когда-то просто

запомнила в старших классах на одном из немногих занятий, на

которых присутствовала. В прямоугольном треугольнике квадрат

гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Ее восхитило

открытое Евклидом примерно в трехсотом году до нашей эры

правило, что совершенное число всегда является

произведением двух чисел, из которых одно служит какой-либо

степенью числа 2, а другое представляет собой разность между

следующей степенью числа 2 и единицей. Это было уточнением

формулы Пифагора, и она поняла, что тут возможно огромное

количество комбинаций.

 

6 = 21 × (22 − 1)

28 = 22 × (23 − 1)

496 = 24 × (25 − 1)

8128 = 26 × (27 − 1)

 

Данный ряд Лисбет могла продолжать до бесконечности, не

встретив ни одного числа, которое не соответствовало бы

приведенному правилу. Эта логика отвечала ее принципам

понимания мира. Она бодро проработала Архимеда, Ньютона,

Мартина Гарднера и еще дюжину математических классиков.

Затем она добралась до главы о Пьере Ферма. Над его загадкой,

теоремой Ферма, она ломала голову целую неделю, что, можно

сказать, было не так уж и долго, принимая во внимание то, что

- 22 -

теорема Ферма доводила математиков до помешательства на

протяжении почти четырехсот лет, пока наконец в 1993 году

англичанин Эндрю Уайлс не умудрился ее решить.

Теорема Ферма производила обманчивое впечатление простой

задачки.

Пьер де Ферма родился в 1601 году в юго-западной части

Франции в Бомон-де-Ломань. Удивительно, что он был даже не

математиком, а государственным чиновником, математикой же

занимался в свободное время, ради собственного удовольствия.

Правда, он считается одним из самых талантливых математиков

самоучек всех времен. Точно так же, как Лисбет Саландер, он

обожал решать ребусы и загадки. Особенно ему нравилось

подшучивать над другими математиками, предлагая им задачки и

намекая, будто бы в них уже скрыто решение. Философ Рене

Декарт наделил его весьма уничижительным эпитетом,

английский же коллега Джон Уоллис называл его «этот

проклятый француз».

В 1630 году вышел перевод «Арифметики» Диофанта, где

давался полный свод всех теорий чисел, сформулированных

Пифагором, Евклидом и другими античными математиками.

Изучая теорему Пифагора, Ферма придумал свою бессмертную,

совершенно гениальную задачу. Он создал особый вариант

теоремы Пифагора — в формуле (х2 + у2 = z2) он заменил

квадрат кубом: (х3 + у3 = z3).

Суть в том, что это уравнение, очевидно, не имело решения в

виде целых чисел. Таким образом, Ферма, внеся небольшое

изменение академического характера, превратил формулу,

имеющую бесконечное множество решений, в тупиковую задачу,

не имеющую никакого решения. Тем самым Ферма утверждал,

что в бесконечном мире чисел нельзя найти ни одного целого

числа, куб которого был бы равен сумме двух кубов, и что это

правило справедливо для чисел всех степеней, кроме второй, то

есть для всех, за исключением теоремы Пифагора.

Очень скоро все математики согласились с тем, что дело

обстоит именно так. Путем проб и ошибок они убедились в том,

что невозможно найти ни одного числа, опровергающего

утверждение Ферма. Проблему составляло то, что они не смогли

бы проверить все существующие числа (ведь их количество

бесконечно), продолжай они считать хоть до скончания века, а

- 23 -

следовательно, нельзя со стопроцентной уверенностью

утверждать, что уже следующее число не опровергнет теорему

Ферма. Требовалось найти способ строго доказать это

положение и выразить его общезначимой и математически

корректной формулой. Математикам нужно было отыскать

решение, с которым можно выйти на трибуну и сказать: «Дело

обстоит так, потому что…»

По своему обыкновению, Ферма дал коллегам небольшую

подсказку. На полях своего экземпляра «Арифметики» этот гений

нацарапал условия задачи и приписал в конце несколько

строчек, обретших в математике бессмертие: «Cuius rei

demonstrationem mirabilem sane detexi hanc marginis exiquitas non

caperet». [13]

Если он хотел привести своих коллег в ярость, то не нашел бы

ни одного способа сделать это успешнее. Начиная с 1637 года

каждый уважающий себя математик посвящал какую-то, иногда

весьма значительную, часть своего времени попытке отыскать

доказательство теоремы Ферма. Несколько поколений

мыслителей потерпели неудачу, пока наконец Эндрю Уайлс не

добился успеха, представив в 1993 году доказательство. Он

думал над этой загадкой двадцать пять лет, из которых

последние десять посвящал ей почти все свое время.

Лисбет Саландер была в полном недоумении.

Ответ как таковой ее, в сущности, не интересовал. Главным для

нее был поиск решения. Если ей задали головоломную загадку,

она ее решит. У нее ушло много времени на то, чтобы понять

логический принцип и разгадать тайну чисел, однако она всегда

находила правильный ответ, не подсматривая его в конце

учебника.

Поэтому, прочитав теорему Ферма, она взяла лист бумаги и

принялась покрывать его рядами цифр. Однако найти

доказательство ей не удавалось.

Она не желала видеть готовое решение и потому пролистнула ту

часть книги, где приводилось доказательство Эндрю Уайлса.

Вместо этого она дочитала «Измерения» до конца и убедилась,

что никакие другие проблемы, описанные в этой книге, не

представляют для нее непреодолимых трудностей. Тогда она

день за днем, все более раздражаясь, посвящала теореме

Ферма, размышляя над тем, какое «замечательное

- 24 -

доказательство» хитрый француз имел в виду. И раз за разом

заходила в тупик.

Постоялец из тридцать второго номера неожиданно встал и

направился к выходу. Лисбет подняла взгляд, потом посмотрела

на наручные часы и увидела, что просидела тут уже целых два

часа и десять минут.

 

Элла Кармайкл поставила перед Лисбет Саландер рюмку. Она

уже знала, что та не признает разных глупостей вроде

подкрашенных розовых напитков или декоративных бумажных

зонтиков в бокале. Лисбет Саландер заказывала всегда одно и

то же — ром с колой, за исключением единственного вечера,

когда пришла в каком-то странном настроении и до того

напилась, что Элле пришлось звать на помощь кого-то из

персонала, чтобы ее отнесли наверх в номер. Обычно она пила

кофе с молоком, какой-нибудь простенький коктейль или

местное пиво «Кариб». Как всегда, она пристроилась справа в

конце стойки и раскрыла книгу с заумными математическими

формулами, что, на взгляд Эллы Кармайкл, было очень странно

для девушки ее возраста.

Она также заметила, что Лисбет Саландер не выказывает

совершенно никакого интереса к заигрывающим с ней

кавалерам. Немногочисленные одинокие мужчины, пытавшиеся к

ней подъехать, наталкивались на учтивый, но решительный

отпор, а с одним она обошлась и вовсе невежливо. С другой

стороны, Крис Мак-Ален, которого она отшила, был местный

лоботряс и давно напрашивался на хорошую взбучку. Целый

вечер он приставал к Лисбет со всякими глупостями, поэтому

Элла не особенно заволновалась, когда он вдруг странно

зашатался и свалился в бассейн. К чести Мак-Алена, он

оказался незлопамятным и на следующий вечер снова пришел в

бар уже в трезвом состоянии, чтобы пригласить Лисбет

Саландер выпить с ним по бутылке пива. Немного

поколебавшись, девушка приняла приглашение, и с тех пор они,

встречаясь в баре, обменивались вежливыми приветствиями.

— Все в порядке? — спросила Элла.

Лисбет Саландер кивнула и взяла рюмку.

— Как «Матильда»? Есть новости?

— Продолжает двигаться в нашем направлении. В выходные,

- 25 -

может быть, задаст нам жару.

— Когда мы точно узнаем?

— Вообще-то только тогда, когда она оставит нас позади. Она

может двигаться прямиком на Гренаду, а потом передумать и

свернуть в самый последний момент.

— И часто у вас бывают ураганы?

— Время от времени. Чаще всего проходят мимо, иначе от

острова давно бы уже ничего не осталось. Но тебе не о чем

беспокоиться.

— Я и не беспокоюсь.

Внезапно поблизости раздался слишком громкий взрыв смеха.

Обернувшись, они увидели, что это хохочет женщина из

тридцать второго номера. По-видимому, муж рассказал ей что-то

забавное.

— Кто они такие?

— Доктор Форбс с женой? Они американцы, из Остина, что в

штате Техас.

Слово «американцы» Элла произнесла с некоторым

неодобрением.

— Я знаю, что американцы. Что они тут делают? Он кто — врач?

— Нет, не врач. Он приехал сюда по делам фонда Девы Марии.

— Что это за фонд?

— Они оплачивают обучение способных детей. Он порядочный

человек. Ведет переговоры с департаментом по народному

образованию о постройке нового учебного заведения в Сент

Джорджесе.

— Порядочный человек, который лупит свою жену, —

пробормотала Лисбет Саландер.

Элла Кармайкл ничего не ответила, а лишь бросила на Лисбет

выразительный взгляд и ушла к другому концу стойки —

подавать «Кариб» только что подошедшим клиентам из местных

жителей.

После того Лисбет посидела в баре минут десять, уткнув нос в

«Измерения». Еще в детстве она поняла, что обладает

фотографической памятью и тем самым сильно отличается от

одноклассников, но никогда никому не рассказывала об этой

своей особенности, за исключением Микаэля Блумквиста,

которому в минуту слабости позволила проникнуть в ее тайну.

«Измерения» она знала уже наизусть и таскала с собой книгу как

- 26 -

напоминание о мучившей ее загадке, словно это было чем-то

вроде талисмана.

Но в этот вечер она никак не могла сосредоточиться на Ферма и

его теореме. Ей мешал маячивший перед глазами образ доктора

Форбса, который сидел неподвижно, устремив невидящий взгляд

куда-то в сторону залива.

Она сама не могла объяснить, откуда у нее возникло это

чувство, но тут было что-то не так.

В конце концов она захлопнула книгу, вернулась к себе в номер

и включила свой ноутбук. О том, чтобы заняться поисками в

Интернете, не могло быть и речи — в отеле не было

широкополосного Интернета, но у Лисбет имелся встроенный

модем, который подключался к мобильному телефону, и таким

образом она могла отправлять и принимать корреспонденцию по

электронной почте. Она быстро набрала сообщение на адрес

<plague_xyz_666@hotmail.com>: [14]

 

Сижу без широкополосного Интернета. Требуется информация о

некоем докторе Форбсе из фонда Девы Марии и его жене,

проживающих в Остине, штат Техас. Заплачу 500 долларов тому,

кто выполнит расследование.

Wasp.

 

Лисбет добавила свой PGP-ключ, [15] зашифровала послание

PGP-ключом Чумы и нажала на кнопку «отправить». Затем

взглянула на часы — оказалось, что уже почти половина

восьмого вечера.

Выключив компьютер, Лисбет заперла за собой дверь, вышла на

берег и, пройдя четыреста метров, пересекла дорогу на Сент

Джорджесе и постучалась в дверь сарайчика на задах

«Кокосового ореха». Там обитал шестнадцатилетний Джордж

Бленд, студент. Он собирался стать врачом, или адвокатом, или,

может быть, астронавтом, а пока отличался таким же, как сама

Лисбет Саландер, щуплым сложением и невысоким ростом.

Лисбет повстречала Джорджа Бленда на пляже в первую неделю

пребывания на Гренаде, на следующий день после своего

переезда в район Гранд Анс. Прогулявшись по берегу, она села

под пальмами. Перед ней у моря группа детей играла в футбол.

Она раскрыла «Измерения» и погрузилась в чтение. В это время

- 27 -

он пришел и расположился в нескольких метрах впереди —

худенький чернокожий парнишка в сандалиях, черных брюках и

белой майке. Казалось, он не обращал на нее внимания, а она

молча наблюдала за ним.

Как и Лисбет, он открыл книгу и погрузился в чтение, и это тоже

было пособие по математике — «Основной курс». Он читал

очень сосредоточенно, потом начал что-то писать в задачнике.

Понаблюдав за ним минут пять, Лисбет кашлянула. Тут мальчик

ее заметил и, в панике вскочив, стал извиняться, что помешал, и

собрался уже уходить, но она успела спросить его, очень ли

трудные у него примеры.

Это оказалась алгебра, и через две минуты Лисбет нашла

главную ошибку в его вычислениях. Через тридцать минут

совместными усилиями домашнее задание было выполнено.

Через час они уже разобрали всю следующую главу задачника, и

Лисбет, как настоящий педагог, объяснила Джорджу, как нужно

подходить к решению таких примеров. Он посмотрел на нее с

уважением, и через два часа она уже знала, что его мама живет

в Канаде в Торонто, папа на другом конце острова в Гренвилле,

а сам он обитает неподалеку отсюда в сарае. В семье он самый

младший, и у него есть три сестры.

К своему удивлению, Лисбет Саландер почувствовала, что

общество мальчика действует на нее успокоительно. Она почти

никогда не вступала в разговоры с другими людьми просто ради

того, чтобы поболтать, но не потому, что страдала

застенчивостью. В понимании Лисбет, беседа всегда имела

конкретную цель: выяснить, например, как пройти в аптеку или

сколько стоит снять номер в гостинице. Разговоры также

помогали решать служебные задачи: когда она проводила

расследования для Драгана Арманского в «Милтон секьюрити»,

то ей не составляло труда вести долгие беседы ради получения

информации.

Зато она терпеть не могла частные разговоры, которые всегда

сводились к вопросам о том, что она считала личным делом

каждого человека. Зато ответы она ухитрялась давать самые

неопределенные, и попытки вовлечь Лисбет Саландер в

подобные беседы сводились примерно к следующему:

— Сколько тебе лет?

— А как тебе кажется?

- 28 -

— Как тебе нравится Бритни Спирс?

— А кто это?

— Как ты относишься к картинам Карла Ларссона?

— Никогда над этим не задумывалась.

— Ты лесбиянка?

— Не твое дело.

Джордж Бленд был неловок и застенчив, но он держался

вежливо и старался поддерживать беседу о серьезных вещах, не

пытаясь соперничать с Лисбет и не вторгаясь в ее частную

жизнь. Подобно ей самой, он производил впечатление одинокого

человека, и она с удивлением поняла, что ее, Лисбет, парень

воспринимает как некую богиню математики, спустившуюся с

небес на Гранд Анс Бич, чтобы осчастливить его своим

обществом. Они провели на пляже несколько часов, а потом,

когда солнце стало клониться к горизонту, встали и направились

восвояси. Вместе они дошли до ее отеля, Джордж показал ей

лачугу, которая служила его студенческой кельей, и в смущении

спросил, не согласится ли она зайти к нему на чашку чаю. Она

согласилась, и он, кажется, удивился.

Жилище его представляло собой обычный сарайчик и

отличалось крайней простотой: вся обстановка состояла из

видавшего виды стола, двух стульев, кровати и шкафа для белья

и одежды. Единственным светильником была маленькая

настольная лампа, провод от которой тянулся в «Кокосовый

орех», а для приготовления пищи служила походная керосинка.

Джордж угостил Лисбет обедом из риса и зелени, поданным на

пластиковых тарелках, даже дерзнул предложить ей местного

запрещенного курева, и она согласилась это попробовать.

Лисбет без труда заметила, что произвела впечатление на

нового знакомого, и он смущается, не зная, как ему себя с ней

вести. Она тут же решила, что позволит ему себя соблазнить, но

процесс развивался мучительно и трудно. Он, без сомнения,

понял ее намеки, но не имел ни малейшего представления, как

ему нужно действовать в этих обстоятельствах. Он ходил вокруг

да около, никак не решаясь к ней подступиться, пока у нее не

лопнуло терпение. Она усадила его на кровать, а сама

принялась раздеваться.

Впервые после возвращения из генуэзской клиники Лисбет

решилась показаться кому-то на глаза обнаженной. Сразу после

- 29 -

выписки она чувствовала себя не вполне уверенно, и прошло

довольно много времени, прежде чем она убедилась, что никто

на нее не глазеет. Раньше Лисбет Саландер нисколько не

волновало, как к ней относятся окружающие, поэтому она никак

не могла понять, отчего же теперь стала беспокоиться.

В лице Джорджа Бленда она нашла прекрасный объект, на

котором могла проверить воздействие своего нового «я».

Справившись наконец — не без некоторой поддержки с ее

стороны — с застежкой ее лифчика, он, прежде чем самому

начать раздеваться, первым долгом погасил свет. Лисбет поняла,

что он стесняется, снова включила лампу и внимательно

следила за его реакцией, когда он неуклюже начал до нее

дотрагиваться. И лишь спустя некоторое время она

расслабилась, убедившись, что ее грудь вовсе не кажется ему

ненатуральной. Впрочем, Джорджу, судя по всему, было

особенно не с чем сравнивать.

Заранее Лисбет не предполагала обзавестись на Гренаде

любовником-тинейджером. Она просто поддалась порыву и,

уходя от Джорджа поздно вечером, вовсе не думала о

возвращении сюда. Но уже на следующий день она снова

встретила его на пляже и призналась себе, что ей приятно

проводить время с этим неловким мальчиком. За семь недель,

что она прожила на Гренаде, Джордж Бленд прочно занял место

в ее жизни. Днем они не встречались, но вечерние часы перед

заходом солнца он проводил на пляже, прежде чем уйти в свою

хижину.

Лисбет знала, что, прогуливаясь вместе по пляжу, они выглядели

как парочка подростков.

Вероятно, его жизнь стала гораздо интереснее. У него появилась

женщина, которая обучала его математике и эротике.

Открыв дверь, Джордж радостно улыбнулся ей с порога.

— Тебе не помешает гостья? — спросила она.

 

Лисбет Саландер вышла от Джорджа Бленда в самом начале

третьего часа ночи. Ощущая внутреннее тепло, она решила не

возвращаться сразу в отель, а сначала пройтись вдоль моря.

Идя в темноте по безлюдному пляжу, она знала, что Джордж

Бленд провожает ее, держась позади метрах в ста.

Он поступал так каждый раз. Она никогда не оставалась у него

- 30 -

до утра, а он горячо спорил с ней, доказывая, что женщина не

должна возвращаться в отель совершенно одна поздней ночью,

и настаивал на том, что просто обязан проводить ее. Лисбет

Саландер обыкновенно давала ему высказать свои доводы, но

затем прекращала дискуссию решительным «нет»:

— Я буду ходить, когда хочу и куда хочу. Все! Спор окончен! И не

надо мне никаких провожатых.

В первый раз она ужасно рассердилась, когда увидела, что он ее

провожает. Но потом ей даже понравилось то, что он стремится

ее оберегать, и потому она делала вид, будто не замечает, как

он идет за ней следом и возвращается к себе не раньше, чем

она у него на глазах войдет в отель.

Она задавалась вопросом, что он сделает, если на нее кто

нибудь нападет.

Сама она на этот случай купила в магазине Мак-Интайра

молоток и носила в сумке, висевшей у нее через плечо. Как

считала Лисбет Саландер, в реальном мире не много найдется

страшилищ, с которыми нельзя управиться при помощи

увесистого молотка.

В этот вечер небо было усеяно сверкающими звездами, светила

полная луна. Лисбет подняла взгляд и увидела, что Регул в

созвездии Льва стоит низко над горизонтом. Она уже почти

дошла до отеля, как вдруг замерла на месте — впереди на

пляже, у самой воды, она заметила смутные очертания

человеческой фигуры. Это был первый случай, раньше она не

встречала здесь в темноте ни души. Между ними оставалось

метров сто, но благодаря лунному свету Лисбет без труда узнала

ночного гуляку.

Это был почтенный доктор Форбс из тридцать второго номера.

Она свернула в сторону, несколькими широкими шагами быстро

пересекла пляж и затаилась в тени деревьев. Она оглянулась,

но Джорджа Бленда нигде не увидела. Человек у кромки воды

медленно прохаживался взад и вперед, покуривая сигарету, а

через каждые несколько шагов останавливался и наклонялся,

словно искал что-то у себя под ногами. Эта пантомима

продолжалась двадцать минут, затем он внезапно развернулся,

быстрым шагом направился к выходящему на пляж подъезду

отеля и скрылся.

Немного выждав, Лисбет подошла к тому месту, где расхаживал

- 31 -

доктор Форбс, и неспешно описала полукруг, внимательно глядя

себе под ноги, но ничего, кроме песка, нескольких камешков и

раковин, не увидела. Потратив на это две минуты, она бросила

осматривать пляж и вернулась в гостиницу.

У себя в номере она вышла на балкон, перегнулась через

перила и осторожно перелезла на соседний. Все было тихо и

спокойно. Вечерние посетители бара давно отгуляли. Подождав

немного, она сходила за сумкой, взяла лист бумаги и свернула

себе косяк из запаса, которым снабдил ее Джордж Бленд.

Устроившись на балконе в шезлонге и устремив взгляд на

темные воды Карибского моря, Лисбет задумчиво закурила.

В ее голове заработал чуткий приборчик, готовый, будто радар,

уловить малейший сигнал тревоги.

 

 

Глава 02

 

Пятница, 19 декабря

Нильс Эрик Бьюрман, адвокат пятидесяти пяти лет, отставил

чашку и стал глядеть на людской поток, текущий за окном кафе

«Хедон» на Стуреплан. Он видел всех, кто двигался мимо в этом

нескончаемом потоке, но ни на ком не останавливал взгляда.

Он думал о Лисбет Саландер. О Лисбет Саландер он думал

часто.

Эти мысли доводили его до белого каления.

Лисбет Саландер изничтожила его. Он никогда не забудет тех

минут. Она захватила над ним власть и унизила его. Это

унижение в буквальном смысле оставило неизгладимый след на

его теле, а если точнее, на участке величиной в два квадратных

дециметра внизу живота как раз над его половым членом. Она

приковала его к его собственной кровати, учинила над ним

физическую расправу и вытатуировала совершенно

недвусмысленную надпись, которую нельзя было вывести

никакими способами: Я — САДИСТСКАЯ СВИНЬЯ, ПОДОНОК И

НАСИЛЬНИК.

Когда-то стокгольмский суд признал Лисбет Саландер

юридически недееспособной. Бьюрман был назначен ее

опекуном и управляющим ее делами, что ставило ее в прямую

зависимость от него. С первой же встречи Лисбет Саландер

- 32 -

внушила ему эротические фантазии, каким-то образом она его

спровоцировала, хотя он сам не понимал, как это произошло.

Если подумать, адвокат Нильс Бьюрман понимал, что сделал

нечто недозволенное и что общественность никак не одобрила

бы его действия. Он также отдавал себе отчет, что с

юридической точки зрения его поступку не было оправданий.

Но для его чувств голос разума не играл никакой роли. Лисбет

Саландер точно приворожила его с той минуты, как он в декабре

позапрошлого года впервые ее встретил. Тут уж никакие законы

и правила, никакая мораль и ответственность не имели

значения.

Она была необычная девушка — вполне взрослая по сути, но

совершенный подросток по виду. Ее жизнь оказалась в его руках,

он мог распоряжаться ею по своему усмотрению. Против такого

соблазна невозможно было устоять.

Официально Лисбет Саландер считалась недееспособной, а при

ее биографии никто не стал бы ее слушать, вздумай она

жаловаться. Это даже нельзя было назвать изнасилованием

невинного ребенка: из ее дела явствовало, что она вела

беспорядочную половую жизнь и имела немалый сексуальный

опыт. В одном из отчетов социальных работников было даже

сказано, что в возрасте семнадцати лет Лисбет Саландер,

возможно, занималась какой-то формой проституции. Это

донесение основывалось на том, что полицейский патруль

однажды застал молодую девушку на скамейке в парке

Тантолунд в обществе неизвестного пьяного старика.

Полицейские припарковались и попытались установить личность

парочки; девушка отказалась отвечать на вопросы, а мужчина

был слишком пьян, чтобы сказать что-то вразумительное.

Адвокат Бьюрман делал из этого совершенно ясный вывод:

Лисбет Саландер была шлюхой самого низкого пошиба и

находилась в его руках, так что он ничем не рисковал. Даже если

она заявится с протестами в управление опекунского совета, он

благодаря своей незапятнанной репутации и заслугам сможет

представить ее лгуньей.

Лисбет Саландер выглядела идеальной игрушкой — взрослая,

неразборчивая в связях, юридически недееспособная и

полностью отданная в его власть.

В его практике это был первый случай, когда он использовал

- 33 -

одного из своих клиентов. До этого он даже в мыслях не пытался

найти подходящую жертву среди тех, с кем имел дело как юрист.

Чтобы удовлетворять свои потребности в нетрадиционных

сексуальных играх, он обычно обращался к проституткам. Он

делал это скрытно, соблюдал осторожность и хорошо платил, и

только одно его не устраивало — с проститутками все было не

всерьез, а понарошку. Это была купленная услуга, женщина

стонала и охала, играла перед ним роль, но все это было такой

же фальшивкой, как поддельная мазня по сравнению с

настоящей живописью.

Пока длился его брак, он пробовал доминировать над женой, и

она соглашалась подчиняться, но и тут была только игра.

Лисбет Саландер стала идеальным объектом. Она была

беззащитна, не имела ни родных, ни друзей — настоящая

жертва, совершенно безответная. Одним словом, ему

подвернулся подходящий случай, и соблазн оказался слишком

велик.

И вдруг нежданно-негаданно она захватила над ним власть.

Он никогда не думал, что она способна нанести такой мощный и

решительный ответный удар. Она унизила его и причинила боль.

Она едва его не погубила.

За два года, прошедших с тех пор, жизнь Нильса Бьюрмана

решительно изменилась. После ночного вторжения Лисбет

Саландер в его квартиру он некоторое время находился словно

в параличе, не мог ни думать, ни действовать. Он заперся дома,

не отвечал на телефонные звонки и даже не поддерживал

контакт со своими постоянными клиентами. Лишь через две

недели он взял больничный лист. Текущую переписку в конторе

вела за него секретарша, отменяя назначенные встречи и

пытаясь отвечать на вопросы раздраженных клиентов.

Каждый день он, словно его заставляли насильно, разглядывал

свое отражение в зеркале в ванной. Кончилось тем, что зеркало

он убрал.

Только к началу лета Нильс Бьюрман вернулся в контору.

Рассортировав клиентов, он большинство передал коллегам,

себе же оставил лишь те дела, которые можно было вести путем

переписки, без личных встреч. Единственной оставшейся у него

клиенткой была Лисбет Саландер. Каждый год он подавал за нее

годовой баланс и каждый месяц посылал отчет в опекунский

- 34 -

совет. Он делал все в точности так, как она приказала: из

содержания его сплошь вымышленных отчетов следовало, что

она совершенно не нуждается ни в какой опеке.

Каждый отчет, напоминая о ее существовании, был для него

словно острый нож, однако у него не оставалось выбора.

 

Осень и начало зимы Бьюрман провел в бессильной тоске,

обдумывая произошедшее. В декабре он наконец собрался с

силами, взял отпуск и отправился во Францию. Он заранее

заказал себе место в клинике косметической хирургии под

Марселем, где проконсультировался о том, каким образом лучше

удалить татуировку.

Доктор с удивлением осмотрел его изуродованный живот и в

конце концов предложил план лечения. Самым действенным

средством представлялась многократная обработка с помощью

лазера, но размер татуировки был так велик, а игла так глубоко

проникала под кожу, что он предложил вместо этого серию

пересадок кожи — способ дорогой и требующий много времени.

За два года Бьюрман виделся с Лисбет Саландер только один

раз.

В ту ночь, когда она захватила его врасплох и перевернула его

жизнь, она, уходя, забрала с собой запасные ключи от его

конторы и квартиры. При этом она пообещала следить за ним и

навещать его, когда он меньше всего будет этого ждать. После

десяти месяцев ожидания он уже стал думать, что это была

пустая угроза, но все не решался поменять замки. Ведь она

недвусмысленно предупредила: если она когда-нибудь застанет

его в постели с женщиной, то сделает достоянием

общественности девяностоминутную пленку, на которой было

заснято, как он ее насиловал.

И вот однажды, по прошествии почти целого года, он внезапно

проснулся в три часа ночи, не понимая, что его разбудило. Он

зажег лампочку на ночном столике и чуть не закричал от ужаса,

увидев у изножья своей кровати Лисбет Саландер. Она стояла

там, как привидение, внезапно возникшее у него в спальне.

Бледное лицо смотрело на него без всякого выражения, а в руке

она держала этот чертов электрошокер.

— Доброе утро, адвокат Бьюрман, — произнесла она наконец.

— Прости уж, что на этот раз я тебя разбудила.

- 35 -

Скрыто страниц: 1

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 36 -

Скрыто страниц: 570

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 37 -

Скрыто страниц: 570

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 38 -

Скрыто страниц: 1

После покупки и/или взятии на чтение все страницы будут доступны для чтения

- 39 -

— Я знаю, кто ты такой. Если ты вздумаешь делать глупости,

буду стрелять без предупреждения. Я целюсь в легкое ниже

лопатки. Возможно, ты мог бы меня одолеть, но это тебе дорого

обойдется.

Он положил фонарик на землю, снял с себя ремень и сделал из

него петлю, в точности так, как его учили в стрелковой части в

Кируне двадцать лет назад, когда он проходил военную службу.

Встав между ног белокурого великана, он надел петлю на его

руки и затянул ее выше локтей. Так силач Нидерман стал

практически беспомощен.

Что дальше? Микаэль огляделся — они были совершенно одни

на темной дороге. Паоло Роберто ничего не преувеличил,

описывая Нидермана. Это оказался поистине громадный детина.

Вопрос только в том, почему этот гигант бежал сломя голову,

словно за ним гнался сам дьявол.

— Я ищу Лисбет Саландер. Я полагаю, ты ее встречал.

Нидерман не ответил.

— Где Лисбет Саландер? — спросил Микаэль.

Нидерман как-то странно на него посмотрел. Он никак не мог

понять, что такое случилось в эту странную ночь и почему

ничего не ладится.

Микаэль пожал плечами. Он вернулся к машине, открыл

багажник и достал из него буксирный трос. Не мог же он

оставить связанного Нидермана посреди дороги! Оглядевшись,

он заметил на столбе в тридцати метрах от себя блестящий в

лучах фар дорожный знак: «Осторожно, лоси».

— Вставай!

Приставив дуло пистолета к затылку Нидермана, он отвел его к

дорожному знаку, заставил спуститься в канаву и приказал сесть

спиной к столбу. Нидерман заколебался.

— Все очень просто, — сказал Микаэль. — Ты убил Дага

Свенссона и Миа Бергман. Это были мои друзья. Я не

собираюсь отпускать тебя посреди дороги. Так что ты либо

будешь сидеть связанным, либо я прострелю тебе коленную

чашечку. Выбор за тобой.

Нидерман сел. Микаэль обмотал буксирный трос вокруг его шеи

и зафиксировал голову. Затем использовал все восемнадцать

метров троса для того, чтобы обмотать великана вокруг корпуса.

Оставив небольшой конец троса, он привязал его руки к столбу и

- 40 -

закрепил несколькими добрыми морскими узлами.

Покончив с этим, Микаэль снова спросил, где Лисбет. Не получив

ответа, он пожал плечами и оставил Нидермана сидеть у столба.

Только вернувшись к своей машине, он почувствовал приток

адреналина и осознал, что сделал. Перед глазами у него

мелькало лицо Миа Бергман.

Закурив сигарету и отпив минералки из пластиковой бутылки,

Микаэль посмотрел на видневшееся в темноте существо у

столба с дорожным знаком. Затем он сел за руль, сверился с

картой и понял, что до поворота к усадьбе Карла Акселя Бодина

остался еще километр. Мотор заурчал, и машина проехала мимо

Нидермана.

 

Медленно миновав поворот с указателем на Госсебергу, Микаэль

поставил машину возле сарая на лесной дороге,

ответвляющейся в ста метрах от предыдущего поворота. Он

вынул пистолет и включил фонарик. На глинистой дороге он

увидел свежий след колес и понял, что недавно тут стояла

другая машина, но не стал размышлять над этим открытием.

Вернувшись пешком к повороту на Госсебергу, он посветил на

почтовый ящик, увидел надпись «PL92 — К. А. Бодин» и пошел

дальше по этой дороге.

Была уже почти полночь, когда он увидел свет в усадьбе.

Остановившись, он несколько минут простоял, прислушиваясь,

но не услышал ничего, кроме обычных ночных звуков. Не выходя

на подъездную дорогу, он прошел краем луга, приблизился к

постройкам со стороны скотного двора и остановился перед

открытым пространством в тридцати метрах от дома. Он был

предельно сосредоточен и насторожен — марш-бросок

Нидермана к дороге означал, что здесь что-то случилось.

На полпути через двор Микаэль уловил какой-то звук. Он быстро

обернулся и встал на колено, подняв перед собой пистолет.

Через несколько секунд он понял, что звук доносится со стороны

сарая. Там кто-то стонал. Он быстро пересек лужайку и

остановился. Заглянув за угол, он увидел, что внутри горит свет.

Послышалась какая-то возня. Он поднял засов, приоткрыл дверь

и увидел залитое кровью лицо и полные ужаса глаза. На полу

лежал топор.

— Господи боже мой, что за чертовщина! — промолвил он еле

- 41 -

слышно.

Затем он разглядел протез.

Залаченко!

Лисбет Саландер точно тут побывала.

Ему трудно было представить себе, что здесь произошло. Он

быстро закрыл дверь и запер ее на засов.

 

Оставив Залаченко в дровяном сарае, а Нидермана

привязанным к столбу на дороге в Соллебрунн, Микаэль быстро

пересек двор, направляясь к жилому дому. Там могло оказаться

какое-нибудь неизвестное ему третье лицо, тоже

представляющее опасность, но от дома веяло ощущением

пустоты, как от нежилого. Опустив ствол пистолета, он

осторожно открыл входную дверь и очутился в темной прихожей.

В стороне кухни светился прямоугольник открытой двери.

Доносилось тиканье настенных часов. Он подошел к кухонной

двери и сразу же увидел Лисбет Саландер, лежащую на

диванчике.

При виде ее истерзанного тела Микаэль в первый миг застыл на

месте. Он заметил, что в безвольно свисающей с дивана руке

она держит пистолет. Медленно подойдя, он опустился на

колени. Ему вспомнилось, как он недавно нашел Дага и Миа, и в

первую секунду показалось, что Лисбет тоже мертва. Затем он

уловил едва заметное движение и понял, что она дышит. При

вздохе из ее груди вырывались слабые хрипы.

Он протянул руку и стал осторожно вынимать из ее ладони

пистолет. Внезапно ее пальцы напряглись и сжали рукоять.

Приоткрыв глаза, несколько секунд она сквозь узкие щелочки

смотрела на него. Взгляд ее был мутным. Затем он услышал, что

она что-то тихонько бормочет, и с трудом различил слова:

— Чертов Калле Блумквист.

Затем она снова закрыла глаза и выпустила из руки пистолет. Он

положил оружие на пол, достал мобильный телефон и набрал

номер спасательной службы.

 

- 42 -

 

- 43 -

Девушка, которая играла с огнем

Ларссон Стиг

143

Добавил: "Автограф"

Статистика

С помощью виджета для библиотеки, можно добавить любой объект из библиотеки на другой сайт. Для этого необходимо скопировать код и вставить на сайт, где будет отображаться виджет.

Этот код вставьте в то место, где будет отображаться сам виджет:


Настройки виджета для библиотеки:

Предварительный просмотр:


Опубликовано: 5 Oct 2016
Категория: Детектив, Современная литература, Зарубежная литература

Поздно вечером в своей квартире застрелены журналист и его подруга - люди, изучавшие каналы поставки в Швецию секс-рабынь из Восточной Европы. Среди клиентов малопочтенного бизнеса замечены представители властных структур. Кажется очевидным, каким кругам была выгодна смерть этих двоих. Микаэль Блумквист начинает собственное расследование гибели своих коллег и друзей и вдруг узнает, что в убийстве подозревают его давнюю знакомую Лисбет Саландер, самую странную девушку на свете, склонную играть с огнем - к примеру, заливать его бензином. По всей Швеции идет охота на "убийцу-психопатку", но Лисбет не боится бросить вызов кому угодно - и мафии, и общественным структурам, и самой смерти.

КОММЕНТАРИИ (0)

Оставить комментарий анонимно
В комментариях html тэги и ссылки не поддерживаются

Оставьте отзыв первым!